|
Джулиан вернулся в библиотеку. Только что вошел он в комнату, когда в другую дверь, дверь, отворявшуюся из передней, послышался стук. Вошел слуга с телеграммой в руке. Мерси первая увидела ее. Это был ответ смотрительницы на письмо, которое она послала в приют. – К мистеру Джулиану Грэю? – спросила она. – Точно так, мисс. – Дайте мне. Она сделала слуге знак уйти и сама подала телеграмму Джулиану. – Она адресована к вам по моей просьбе, – сказала она. – Вы узнаете имя той особы, которая посылает вам ее, и найдете в конверте телеграмму ко мне. Орас вмешался прежде, чем Джулиан успел распечатать телеграмму. – Опять секретное соглашение между вами, – сказал он. – Дайте мне эту телеграмму. Джулиан, посмотрел на него с нескрываемым презрением. – Она адресована ко мне, – сказал он и распечатал конверт. Депеша, лежавшая в конверте, заключалась в следующих выражениях: «Я принимаю в ней такое же глубокое участие, как и вы. Скажите, что я получила ее письмо и от всего сердца приму ее обратно в приют. У меня сегодня вечером есть дело по соседству. Я сама заеду за ней в Мэбльторн». Депеша объяснялась сама собою. Добровольно Мерси совершила полное искупление! Добровольно возвращалась она к своей прежней мученической жизни! Хотя Джулиан знал, что обязан не проронить ни одного компрометирующего слова не совершить поступка в присутствии Ораса, восторг засверкал в его глазах, когда они остановились на Мерси. Орас уловил этот взгляд. Он бросился вперед и старался выхватить телеграмму из руки Джулиана. – Дайте мне, – сказал он. – Я хочу прочесть! Джулиан молча отстранил его рукой. Обезумев от бешенства, Орас с угрозой поднял руку. – Дайте мне, – повторил он сквозь зубы, – или худо будет вам! – Дайте мне! – сказала Мерси, вдруг становясь между ними. Джулиан отдал ей. Она повернулась и подала Орасу, смотря на него твердо и подавая ему телеграмму твердою рукой. – Прочтите, – сказала она. Великодушная натура Джулиана пожалела человека, оскорбившего его. Великое сердце Джулиана помнило только друга прежних времен. – Пощадите его! – сказал он Мерси. – Вспомните, что он не приготовлен! Она не отвечала и не двигалась. Ничто не могло вывести ее из страшного оцепенения безропотной покорности своей судьбе. Она знала, что время настало. Джулиан обратился к Орасу. – Не читайте! – закричал он. – Прежде выслушайте, что она скажет. Рука Ораса отвечала ему презрительным движением. Глаза Ораса пожирали слово за словом депешу смотрительницы. Он поднял глаза, когда прочел ее всю. На лице его была страшная перемена, когда он повернул его к Мерси. Она стояла между мужчинами как статуя. Жизнь как будто замерла в ней и светилась только в глазах. Глаза ее смотрели на Ораса твердо и спокойно. Тишина нарушалась тихим шепотом Джулиана. Лицо его было закрыто руками – он молился за Ораса и Мерси. Орас заговорил, положив палец на телеграмму. Голос его переменился, как и лицо. Он был тихий и дрожащий. Никто не мог бы узнать в нем прежнего голоса Ораса. – Что это значит? – спросил он Мерси. – Это не может иметь отношения к вам! – Это ко мне. – Какое отношение имеете вы к приюту? Без малейшей перемены в лице, все также стоя между ними, она произнесла роковые слова: – Я вышла из приюта и возвращаюсь в приют. Мистер Орас Голмкрофт, я Мерси Мерик. Глава XXVI ВЕЛИКОЕ И МАЛОДУШНОЕ СЕРДЦЕ Наступило молчание. Минуты проходили – и никто из троих не пошевелился. Никто не пошевелился – и никто из троих не заговорил. |
