– Я только… Я… ой…

Прохладный ночной воздух ударил ей в лицо, и в голове слегка прояснилось, но желудок по‑прежнему бунтовал.

– Билл…

Она повернулась и на мгновение посмотрела на мужа. Она хотела задать ему ужасный вопрос. Что‑то побуждало ее сделать это. Спросить. Как ужасно. О Господи, взмолилась она. пожалуйста, не надо. Иногда, сильно напившись, она хотела спросить то же самое у брата. Однажды спросила у матери, и та дала ей пощечину. Изо всех сил. Каждый раз, когда Тиффани напивалась, этот вопрос начинал ее жечь. От шампанского это случалось всегда, а иногда и от джина.

– Сейчас мы посадим тебя в симпатичное уютненькое такси, и все будет хорошо, правда, дорогая?

Он осторожно сжал ее плечо, как чрезмерно заботливый метрдотель, и подозвал привратника. Через секунду перед ними стояло такси с открытой дверью.

– Такси? Билл… а ты?.. – Господи, опять этот вопрос, готовый в любой момент сорваться с языка, вырваться из самой ее души.

– Все в порядке, дорогая.

Билл наклонился, чтобы поговорить с водителем. Он ее не слушал. Тиффани уловила, как он называет шоферу адрес, и на мгновение опомнилась. Билл так уверен в себе…

– Увидимся утром, дорогая.

Он потрепал ее по щеке и захлопнул дверь. Машина тронулась, и перед ней мелькнуло улыбающееся лицо швейцара. Она нашла кнопку, открывающую окно, и изо всех сил на нее нажала… Вопрос… вопрос продолжал клокотать в ней. Она больше не могла сдерживать себя. Она должна спросить Билла… Уильяма… Билли… Надо вернуться, необходимо выяснить… Но такси уже давно отъехало от тротуара, и вопрос вырвался наружу вместе с потоком рвоты:

– Ты меня любишь9

Таксисту заплатили двадцать долларов за то, чтобы доставить даму, что он и сделал, не сказав ни слова. Не ответив на ее вопрос. Билл тоже не ответил. Билл поднялся в номер, снятый им в Сан‑Реми. Обе девушки все еще ждали его. Крохотная перуанка и крупная блондинка из Франкфурта. Утром Тиффани не вспомнит, что приехала домой одна, – Билл был в этом уверен.

– Пошли?

– Да. – Кизия подавила зевок и сонно кивнула У и ту.

– Отличный вечер. Ты представляешь, сколько времени0

Она кивнула и посмотрела на часы.

– Почти четыре. Ты будешь завтра в офисе полумертвый.

Но он привык к таким возвращениям. Они случались почти каждый день. Светские рауты или Сэттон Плейс.

– Не могу валяться до полудня, как все вы, праздные дамы.

«Все мы?»

– Бедный, бедный Уит. Грустно слышать, – ответила девушка, потрепав его по щеке.

Кизия, однако, тоже не собиралась проводить утро в постели. Нужно начинать работу над статьей – в девять она будет уже на ногах.

– На сегодня у нас что‑нибудь запланировано? – Уит подозвал проезжающее такси и открыл дверь. Подобрав голубые шелковые волны, она села в машину.

– О Боже, надеюсь, нет. После лета я еще не пришла в себя.

Впрочем, лето было почти таким же. Разве что она была, к счастью, избавлена от общества барона.

– Давай подумаем. Завтра вечером я ужинаю с партнерами. Но в пятницу, кажется, что‑то намечается в «Эль Марокко». Ты будешь в городе?

Они неслись вверх по Парк‑авеню.

– Вообще‑то сомневаюсь. Эдвард пытается подбить меня на смертельно скучный уик‑энд в обществе своих старых приятелей. Они были знакомы с отцом.

Сказать так – самое безопасное дело.