— Может… он забыл, что вы здесь?

Логан усмехается.

— Он не забывает о своих людях. Если мы с Томми здесь, то только потому, что он хочет, чтобы мы были здесь.

Не знаю, что делать с этой информацией — или это какая-то более глубокая подсказка к намерениям Николаса, или она вообще ничего не значит. Но у меня нет времени анализировать это. Потому что через секунду голос моей сестры эхом отдается от входа.

— Все на выход! Давайте — сейчас время сиесты, народ — на вторую половину дня мы закрыты. Эй, Марти, помоги сестре, ладно?

Мы с Логаном выбегаем из кухни. Элли держит дверь открытой, выпроваживая всех, несмотря на ворчание и протесты, в то время как Марти гонит их в ее сторону, как современный пастух.

— Ваши деньги здесь ни к чему. — Он машет рукой парню, предлагающему ему несколько купюр. — Возвращайтесь завтра.

— Что ты делаешь? — восклицаю я поверх людских голов.

Элли поднимает палец, пока не уходит последний потенциальный клиент. Затем она запирает дверь и опускает на окне темно-зеленые жалюзи.

— Уже почти время пресс-конференции. — Она подбегает к телевизору на стойке и включает его. — Я подумала, что ты захочешь уединиться, когда мы будем ее смотреть.

За последние несколько месяцев мой желудок часто уходил в пятки, но на этот раз он достиг гребаного Китая.

— Я не буду смотреть пресс-конференцию.

— О да, будешь, Негативная Нелли. — Она тащит меня за руку на стул впереди. — В отличие от тебя, я все еще надеюсь, что Его Великолепие вытащит свою глупую голову из своей прекрасной задницы.

— Даже если и так, это не имеет значения. Наши отношения должны были продержаться лишь лето. Мы были обречены с самого начала.

Марти подходит ко мне сзади, сжимая мои плечи.

— Даже если это окажется правдой, это, по крайней мере, даст тебе возможность их завершить.

Я ненавижу это слово. Завершить. Это просто подтверждение того, что то, чего ты боишься, на самом деле, правда. Смерть есть смерть. Все действительно кончено. Но в этом нет никакого утешения.

— Я не хочу смотреть.

Я не искала имя Николаса в Интернете, не смотрела ни на одну из фотографий папарацци, которые всегда легко доступны. Это было бы все равно, что прижиматься все еще зияющим, свежим ожогом к горячей плите — слишком больно, чтобы справиться.

Моя сестра складывает руки на груди.

— Лгунья.

Ладно, она права. Правда не в том, что я не хочу смотреть. Я не хочу скучать по нему. Не хочу в нем нуждаться. Не хочу тратить каждое мгновение каждого дня, пытаясь не плакать, потому что больше не могу представить себе будущее без него.

Но… мы не всегда получаем то, что хотим. На самом деле, в большинстве случаев. Как говорила моя мама, когда мы были маленькими? Ты получаешь то, что получаешь, и не расстраиваешься. Поэтому я сажусь на стул и впиваюсь ногтями в ладонь, пока Элли переключает канал на новостную станцию, ведущую прямую трансляцию пресс-конференции, и увеличивает громкость.

Чтобы выяснить, что именно мы с Николасом в итоге получили.

Я не единственная, кто заплатил за это. Несмотря на то, что, в конце концов, все пошло наперекосяк, я знаю Николаса — каждый сантиметр его души. Знаю, что его чувства ко мне были настоящими — каждое прикосновение, каждая улыбка.