— О чем ты говоришь?

— Официантка, — объясняет Саймон. — Мы остановились в кофейне после того, как ты протащил меня по городу, потому что мог гулять, не будучи окруженным камерами и фанатками. Разве не помнишь?

В моей голове мелькают образы. Останавливаюсь на одном — раненый вздох, и темно-синие глаза, цвета неба в сумерках, борющихся со слезами.

— Это… это было по-настоящему?

— Да, чертова задница, все было по-настоящему. Ты предложил ей двадцать тысяч, как какой-то сутенер. Она тебе отказала. Умная девочка.

Провожу ладонью по подбородку, чувствуя сухие крошки и остатки сахара. На языке остался сладкий вкус яблок. И все возвращается — каждое слово.

— Боже правый… история уже в сети?

Я уже вижу заголовок:

ПРИНЦ-СУТЕНЕР ПОКОРЯЕТ НЬЮ-ЙОРК

— Нет. Ни слова. — Саймон смотрит на часы. — Сейчас половина третьего пополудни, так что ты, вероятно, в безопасности. Если бы птичка запела, думаю, история бы уже просочилась.

— Какое облегчение, полагаю.

Но все же… будь то из-за сна или моего собственного поведения, сожаление поднимается вокруг меня, как пар. Он просачивается внутрь с каждым вдохом, цепляясь за мои легкие.

— Снаружи все еще метет. Адский шторм. Можешь закончить отсыпаться; мы никуда сегодня не поедем.

— Хорошая идея, — бормочу я, уже засыпая, с видениями восхитительных сочных губ и вихря темных волос, пляшущих в моей голове.

Ранним утром следующего дня я снова чувствую себя почти человеком — хотя голова все еще болит и все как в тумане. У меня встреча на севере штата с руководителями военной благотворительной организации, и мы планируем выехать до восхода солнца. Чем раньше прибудем к месту назначения, тем меньше вероятность, что нас встретит толпа.

К счастью, проклятый снег наконец-то прекратился, и если есть одна вещь, которую я ценю в этом городе, это его способность подняться и бежать не смотря на любую катастрофу. Хотя дороги кажутся проходимыми, Логан все же обменивает лимузин на внедорожник. На заднем сиденье я поправляю галстук и запонки, в то время как Саймон упоминает о желании позавтракать чаем с кусочком — или двумя — пирога.

Я искал причину, чтобы вернуться, не то, чтобы мне нужен был предлог. Потому что я не могу перестать думать о хорошенькой официантке и о том, как я с ней обращался. После того, как я киваю, Саймон дает Логану указания, и через несколько минут мы подъезжаем к «У Амелии». Уличные фонари все еще горят, тротуар пуст, но дверь не заперта, поэтому мы заходим внутрь, и надоедливый колокольчик звенит над нашими головами.

Здесь тихо. Я не сажусь, а стою посреди помещения среди столов.

— Мы закрыты, — говорит она, входя через вращающуюся дверь. А потом резко поднимает голову и останавливается. — А, это ты.

Она даже красивее, чем я помнил, чем мечтал. Нежные завитки цвета полуночи обрамляют лицо — которое должно принадлежать музею — с потрясающими темными сапфировыми глазами, которые должны быть увековечены в ярких маслах и нежных акварелях. Эта девушка может вызвать тысячу эрекций.

Она прекрасно сложена, ее макушка доходит мне лишь до подбородка, но фантастически соблазнительна. Большие полные груди, натягивающие пуговицы мятой белой блузки, стройные бедра в черной юбке, тонкая талия, которую я мог бы обхватить руками, и ноги, облаченные в прозрачные черные колготки, прекрасно завершают весь набор.