– Да. Когда мы новички, мы не так хорошо умеем скрывать себя. Мне сказали, что так нас находит и воспитывает старейшина, обычно мудрец, но в редких случаях может заинтересоваться и Мавен, – уголок его рта приподнимается. – Инициаты, асимы – мы все связаны друг с другом, но большой зал может заполниться мудрецами и мавенами, и я никогда не узнаю. И вы тоже, – его глаза сверкают, а в уголках глаз пульсируют красные прожилки. – Заставляет задуматься о том, кто здесь годами проводил каналы, не так ли? Кто обменивал информацию на силу?

Сердце подпрыгивает в горле.

– Тебя нужно учить транслировать? Или ты можешь превратиться в зло сам? – спрашиваю я, не желая доставлять ему удовольствие признанием, что теперь я в ужасе от того, кто может ходить среди нас.

– Спрашивай то, что действительно хочешь знать, – его голос становится хриплым, и я игнорирую инстинкт протянуть ему нетронутый стакан воды с недоеденного подноса с завтраком. – Спроси, когда я обратился, как я обратился. Спроси, почему кровь идет только у инициатов.

Я впитываю эту информацию и двигаюсь дальше.

– Тебя нужно учить? – повторяю я. Ксейден сделал это сам, но мне нужно знать, не угрожает ли нам опасность от каждого случайного пехотного курсанта, которому не хватило смелости перебраться через парапет.

Его дыхание сбивается, и он переключает внимание на сплав.

– Нет, если ты уже знаком с потоком магии. Тому, кто никогда не владел магией, потребуется обучение, но наезднику дракона или грифона? – он качает головой. – Источник есть. Мы просто должны выбрать, чтобы увидеть его, обойти охрану и взять то, что принадлежит нам по праву, – он поднимает руку, но цепь останавливает его. – Власть должна быть доступна всем, кто достаточно силен, чтобы ею обладать, а не только тем, кто считает нужным. Тебе удобно видеть во мне злодея, но ты связана с двумя.

Я демонстративно игнорирую это оскорбление.

– Ты знаешь их план?

Он насмехается.

– Разве первокурсники командует крыльями? Нет. Мы не такие глупые, как ты думаешь. Информация нужна для того, чтобы применить ее. Что за пустая трата вопроса. Остался ещё один.

– Последний вопрос, – я подталкиваю сплав ближе. – Как ты исцеляешь себя после того, как транслируешь от источника?

– Исцеляю? – он смотрит на меня так, будто я сошла с ума. – Ты говоришь так, будто я болен, тогда как на самом деле я свободен , – он колеблется. – Ну, свободен частично. Мы обмениваем часть своей автономии на беспрепятственный доступ к власти. Возможно, вы считаете это потерей души, но мы не обременены совестью и не ослаблены эмоциональной привязанностью. Мы продвигаемся вперед, основываясь на собственных возможностях и талантах, а не по прихоти какого-то существа. Лекарства нет, потому что магия не действует, а мы не хотим лечиться .

Полное презрение к вопросу бьет как удар в живот, выбивая воздух из легких. В какой момент Ксейден перестанет хотеть, чтобы его вылечили?

– Я держу своё слово, – успеваю сказать я, прежде чем бросить сплав в его сторону.

Он ловит его с удивительной быстротой, закрывает кулак, а затем глаза.

– Да, – шепчет он, и я завороженно наблюдаю, как его щеки пухнут и наливаются цветом. Трещины на губах исчезают, а под рубашкой появляется немного больше формы. Его глаза распахиваются, и вены пульсируют возле глаз, когда он бросает сплав обратно в меня.

Я ловлю его, сразу же отмечая его пустоту, затем кладу медальон в карман и засовываю порошок с апельсиновой кожурой в нарукавную повязку, после чего встаю.

– Приходи еще, – говорит он, откидываясь на спину и поднимая колени.

– Примерно через неделю, – отвечаю я кивком, пока Имоджен идет рядом со мной.