|
- А-а, - сказала она. Потом сказала: - Да, уже пора, - и, повернувшись, пошла к двери, потом остановилась и снова обернулась вполоборота и только тогда посмотрела на него: ни тени улыбки, ничего, одни глаза, которые даже на этом расстоянии не казались черными. И вышла. Он держал портфель в руках. Шляпа его лежала на столе. Он сунул конверт в карман и вытер рот платком, захватил мимоходом шляпу и стал спускаться по лестнице, смочив платок слюной, чтобы как следует вытереть губы. В холле стояло зеркало, но он решил, что обойдется, пока не попадет к себе в кабинет; наверно, тут есть, должен быть какой-то черный ход, но где-то в доме был привратник, а может быть, повариха. Впрочем, никто не запрещал ему пересечь наискось газон перед домом и выйти через боковую калитку на улицу, так что и не понадобится отворачиваться от новой машины. И Рэтлиф, случайно или по счастливому совпадению оказавшийся на лестнице у двери в его служебный кабинет, сказал: - А машину вы где оставили? Ладно, я ее приведу. А вы бы воспользовались водичкой там, наверху. Он умылся, запер измазанный помадой платок в ящик и сел к своему столу. Время шло, и он услыхал, как Рэтлиф спускается по лестнице, хотя Рэтлиф чуть потряс запертую дверь; вот теперь он свободен и может осуществить свои юношеские мечты - вернуть Ветхому завету его первоначальную девственную чистоту. Нет, он уже слишком стар. Должно быть, одной только тоски мало, чтобы так затосковать. И снова время шло, потом зазвонил телефон. - Она уехала, - сказал голос Рэтлифа. - Ваша машина у меня. Хотите зайти ко мне поужинать? - Нет, - сказал он. - Хотите, я позвоню вашей жене, что вы будете у меня? - О, черт, я же говорю - нет, - сказал он. Но тут же сказал: - Большое спасибо. - Заеду за вами часов в восемь, - сказал Рэтлиф. Гэвин ждал у перекрестка, машина - его машина - сразу тронулась, как только он сел. - Опасное дело, - сказал он. - Это-то верно. Но все уже кончилось, надо только попривыкнуть. - Нет, я хочу сказать, что для вас это опасно. Со мной всем опасно. Я - человек опасный. Неужели вы не понимаете, что я только что совершил убийство? - А-а, вы вот о чем, - сказал Рэтлиф. - Раньше я думал, что вас только одним можно обезопасить - кому-то выйти за вас замуж. Ничего из этого не получилось, но вы-то, по крайней мере, в порядке. Вы же сами сказали, что только что совершили убийство. Что же еще можно для вас придумать? - Они уже выехали на шоссе, оставив город позади, и можно было прибавить скорость, чтобы побыстрее проехать двадцать миль до лавки Уорнера. - Вы знаете, кого мне больше всех жалко в этой истории? - сказал Рэтлиф. - Лютера Биглина. Может, вы об этом не слыхали, да и никто не узнал бы, если б сегодня все не вылезло наружу в частной, в покаянной, так сказать, беседе между Лютером и Ифом Бишопом. Оказалось, что каждый вечер, начиная с прошлого четверга до этого вторника, Лютер стоял или, вернее, сидел на посту как можно ближе к тому самому окошку; он там оставался с той минуты, как миссис Биглин возвращалась из кино и будила его, до самого рассвета. |
