- Такие расчеты имеют право на существование, - ответил Рузвельт, - но они – альфа и омега войны. Если бы стратегия призывала к длительному и бесконечному отступлению, как тогда заставить солдат, которым приказано все время отступать, перейти в атаку, когда настанет время?

- Несомненно, очень важное замечание, - улыбнулся Йобст при виде такой проницательности со стороны своего начальника. – Люди действительно не локомотивы, чтобы их можно было привести в действие одним нажатием рычага.

Не совсем шахматная аналогия, которую представил в уме Рузвельт, но тоже недалеко от нее.

- Убедить людей храбро сражаться в таких обстоятельствах, которые вы описывается и делает войну скорее искусством, чем наукой. Правда, немцы считают, что они могут свести войну к чистой науке, но лично я все же остаюсь не вполне убежденным в том, что подобное возможно.

- Браво! - Произнес Рузвельт. - Вы, наконец, начинаете подавать признаки жизни, лейтенант.

Краем глаза он наблюдал за выражением лица Йобста, раздумывавшего над тем, не счесть ли себя оскорбленным. Его адъютант, наконец, решил, что это был комплимент и улыбнулся. Рузвельт тоже позволил себе улыбку.

- Итак, бравый молодец, мы ненадолго остановили британцев. Что теперь?

- Будем делать то, что и делали, - ответил лейтенант Йобст, - Оторвемся от них, отступим к следующей речушке, лежащей на их пути; расставим спешенных стрелков на самых доступных бродах, чтобы те могли завязывать бои при попытках их перехода и будем делать все от нас зависящее, чтобы не дать себя обойти с флангов;, а, когда у нас не будет другого выбора – снова отступим. Полковник Уэлтон движется нам на помощь, как и подразделения нашего полка, которые находятся дальше к востоку, как и подкрепления из-за пределов Территории.

- И если нам повезет, к тому времени, когда подойдут подкрепления, у нас еще не закончатся все солдаты, – проговорил Рузвельт.

- Да, если нам повезет, - согласился Йобст. Спокойным голосом. Ну да, если нужно пожертвовать пешку, чтобы помешать атаке другого игрока и подготовить почву для своих следующих ходов в игре, делай это без всяких сожалений.

Рузвельт понимал рациональность такого подхода, но давалось ему это нелегко. Бойцы Несанкционированного полка были той силой, которая могла затормозить продвижение англичан, но они были для него чем-то б́ольшим. Они были его товарищами, его друзьями, они, наконец были его детьми – что, конечно, на первый взгляд, могло показаться странным, поскольку многие из них были старше его. Без него, однако, они не народились на свет в виде полка. Без него, с другой стороны, они бы сейчас не стояли перед лицом опасности. И как товарищ, как друг, как отец, он чувствовал себя обязанным беречь их настолько, насколько это было в его силах.

- Пока еще мы не сталкивались с фланговым обходами со стороны этого их генерала Гордона, - задумчивым тоном проговорил он. – Кажется, что вся его стратегия заключается лишь в том, чтобы ломиться вперед, невзирая ни на что.

Карл Йобст согласно кивнул головой.

- Так и есть, сэр. Смею предположить, что это, скорее, следствие его службы в Китае и Судане. Имея в своем распоряжении дисциплинированные войска, ты можешь пройти сквозь толпы этих варваров китайцев и диких ниггеров, как нож сквозь масло. Полагаю, что они подобным же образом пытается действовать и против нас.

- Против американцев? Наша кровь не хуже их крови, даже лучше, - заявил Рузвельт. – Так что, когда в нашем распоряжении окажется достаточно войск, думаю, мы соответствующим образом удивим Его Превосходительство Гордона-Китайского. – Награждая британского генерала вышеуказанными титулами, он вложил в свои слова все презрение, какое у него было.