Но он этого не сделал. Он заухал по-совиному, и это был сигнал к тому, чтобы его бойцы вернулись к своим лошадям, которых сторожили пятеро их товарищей. Несмотря на то, что они снова отходили, лицо Рузвельта сияло широкой, триумфальной улыбкой. Он еще раз хорошенько дернул британского льва за хвост.

- Еще бы, - вслух сказал он. – Дергать британского лёву за хвост может лишь гадкий янки-прохвост. Как я.

Сэм Клеменс никогда не питал особой любви к своему шурину. Что касалось его, то наибольшим достоинством его жены была именно ее абсолютная непохожесть на брата. Природа сотворила Вернона Перкинса идеальным бухгалтером: он носил очки, был лыс, тощ, до тошноты педантичен и сух, как треска. Люси не была лыса, но в остальном, казалось, была отлита из той же формы. Две их дочери были до скукотищи благовоспитанны. Даже их пес являлся просто образцом соблюдения приличий.

В довершение всех бед, именно сейчас Вернон Перкинс был уже не просто его шурином, а оказался еще и человеком, под чьим кровом он жил. Лежа на неудобном диване на обшарпанной веранде и зная, что ему не удастся заснуть еще очень долго, Клеменс, недовольно о чем-то бормотал.

- Что-то не так, дорогой? – Спросила лежащая рядом с ним Александра.

О, она прекрасно знала, что было не так. Будь благословенна эта женщина, она вовсе не возражала против того, чтобы дать ему возможность спустить пар. А он вовсе не был против того, чтобы воспользоваться этой возможностью.

- Ну, почему, во имя всего святого и во имя всего, что вовсе не свято, королевская морская пехота не могла просто пройти мимо нашего дома, и им приспичило сжечь его? И почему они не пошли, например, через Телеграф Хилл и не сожгли вместо нашего, дом твоего брата? Или почему, по крайней мере, один из их снарядов не угодил в этот дом? Их плохая артиллерийская выучка меня просто шокирует, если кому-то интересно мое мнение.

- Но ведь ты это так шутишь? – Сказала Александра.

- Я шучу? – Клеменс в темноте вскинул бровь. – Спасибо, что сообщила мне об этом, поскольку я пребывал относительно сего в полном неведении. И почему, прошу пояснить мне, я шучу?

- Потому что если бы дом Вернона оказался разрушен, а наш – нет, то он, Люси и Мэри с Джейн, а с ними и Пират переехали бы к нам – все с точностью до наоборот. – Ответила его жена.

- Детишки со скучными именами. И собака со скучной кличкой. – Сэм вздохнул. – Ладно, я не желаю? чтобы дом твоего брата был разрушен. Я так же не хочу, чтобы он зависел от меня, как я не хочу зависеть от него. Только Небеса одни знают, как бы я хотел, чтобы наш дом не был сожжен.

Александра потянулась к мужу и положила руку на его плечо:

- Знаю, Сэм. Я чувствую то же самое. Но ведь никто из нас не пострадал, даже Сутро, даже кот. И это главное. А сколько людей оказались не столь везучи?

Она, конечно, была права. Как обычно. Но ее правота отнюдь не улучшила настроения Сэма.

- Моя душа переполняется радостью всякий раз, когда я думаю о том, каким джентльменом оказался присланный тебе королевской морской пехотой поджигатель. - Он приложил все усилия, чтобы воспроизвести британский акцент. – «Пра-а-ашу пра-а-ащения, мэм, не будете ли столь любезны прибрать своих дворняжек с котиками, чтобы я мог налить чуток керосину и поднести спичку? Пуфф!»

Судя по тому, что рассказала ему Александра, он не слишком преувеличивал. Британские захватчики совершили многочисленные поджоги, чтобы прикрыть свое отступление к тихоокеанскому берегу, а Турк-стрит оказалась одной из улиц, по которой они возвращались в зону высадки. Они, вообще-то, не поджигали его дом. Они подожгли соседний дом, а огонь – разве не чудо? – перекинулся.