- Да, сэр, - ответил Йобст. – Кстати, насколько я слышал, бригадный генерал Джордж Кастер, наш новый командующий, сражается приблизительно так же. Так что, когда подойдет подкрепление, он и Гордон налетят друг на друга подобно двум локомотивам, на всех парах несущимся навстречу друг другу по одной и той же колее.

- Мы выживем в этом столкновении, - проговорил Рузвельт. – Я сам одобряю такой подход, как вы будете еще иметь возможность убедиться. Адмирал Нельсон, может, и проклятый англичанин, но он говорил правду, когда сказал, что вряд ли можно считать неправым того капитана, который в сражении ставит свой корабль борт о борт с неприятельским.

Сделав подобное громкое заявление, он сразу же почувствовал всю иронию ситуации, при которой он должен был отступать. Но он также чувствовал и необходимость отступления. С плеском переправившись через один из мелких притоков речки Мариас, он оставил у брода дюжину своих лучших снайперов и остался с ними сам, чтобы посмотреть, как те будут делать свое дело. В любом случае, именно в этом он попытался себя самого убедить. Он и дальше продолжал себе твердить, что горячее желание нанести еще один удар по британцам, питаемое сугубо личной ненавистью, не имеет ничего общего с тем, что он не продолжил отступление вместе со своим полком.

Вместе со своими бойцами он укрылся в тени ольх, берез и тополей, росших вдоль речного берега. Точно так охотиться на нырков, но на этот раз охотиться предстояло на красномундирников, только, в отличие от уток, англичане обязательно будут отстреливаться.

Британцы подошли к реке после полутора часов ожидания. Приближались они всей осторожностью: солдаты Несанкционированного полка уже не раз наносили им удары на переправах – еще до того, как Рузвельт со своим штабом прискакал на место, чтобы возглавить оборону.

Рузвельт взял на прицел человека, который взмахами руки, давал приказы своим товарищам Красномундирник был явно не лишен храбрости. Он вел себя так, как будто вовсе не думал, что где-то поблизости могут находиться враги.

Точно знать, когда стрелять само по себе было искусством: откроешь огонь слишком рано, и британцы просто ускачут, а потом перейдут через речку в другом месте – в нескольких милях к западу или к востоку, и тогда шанс нанести им какой-либо урон окажется упущенным, а будешь ждать слишком долго, и тогда уже у них окажется достаточно людей, чтобы подавить засаду – даже не смотря на то, что темп их стрельбы был не настолько быстр.

Один из его людей нажал на спусковой крючок немного раньше, чем было нужно. Лошадь англичанина пронзительно заржала и рухнула на него. Англичанин от этого тоже заорал. Рузвельт выстрелил в офицера, который был в нескольких сотнях ярдов от него. К его огромному разочарованию, он промахнулся. Рузвельт смачно выругался и передернул рычаг своего «винчестера». Латунная гильза, вертясь, выскочила из ствола и шлепнулась на сырую землю под его ногами. Он выстрелил снова и радостно закричал, увидев, что англичанин схватился за грудь.

Вместе со своими бойцами он опустошил свой магазин так быстро, как мог, стараясь причинить неприятелю как можно больший ущерб за как можно меньший промежуток времени. Некоторые из британских кавалеристов отстреливались, хотя возможность причинить вред бойцам Рузвельта у них была не больше, чем у их предков под командой генерала Брэддока – действующим из засады краснокожим во время франко-индейской войны. Большая часть англичан, обнаружив неприятеля, благоразумно отступили за пределы зоны огня американцев.

Прошло двадцать минут. Англичане снова приблизились к броду. Один из бойцов Рузвельта удачным выстрелом вышиб красномундирника из седла на дистанции большей, чем двести ярдов –» попадание с такой дистанции из «винчестера говорило о высоком мастерстве стрелка. Остальные британские кавалеристы опять отступили в ожидании подкреплений. Они не знали, сколько людей мог оставить Рузвельт в заслоне.