- Попытайся заснуть, - предложила Александра.

- Что и делаю, - ответил он – Сейчас и всегда. - Каждую ночь. Иногда даже, один Господь знает, каким образом, мне даже удается провернуть этот трюк. Индус, вставший прямо со своей доски с гвоздями – и тот вряд ли смог бы заснуть на этом диване.

Жена снова потрепала его по плечу.

- Все будет в порядке, - сказала она. – Как только у нас появится свой собственный угол, все будет в порядке.

И почти мгновенно после этого, она повернулась на бок и без всяких усилий уснула.

Орион и Офелия также спали на грудах тряпок и одеял. Их ровное дыхание, смешиваясь с дыханием Александры, создавало ритм, который отнюдь не убаюкивал Сэма. Он снова стал недовольно бормотать себе под нос, затем уставился в потолок над собой. Наконец, его сморило, но всю ночь он ворочался и перекатывался с бока на бок, преследуемый рвущимися во сне снарядами и треском винтовочных выстрелов.

Когда настало утро, Сэм надел свой костюм, который носил в тот день, когда пришли британцы. На настоящее время, это был единственный его костюм. На разделался с миской овсянки, состряпанной Люси Перкинс, которая плюхнулась в его желудок словно дешевый цемент, отказался от предложенной ею чашечки жидкого кофе и улизнул из дома со всей возможной скоростью, с какой позволяли приличия – ну, может быть, чуть быстрее.

Путь отсюда до «Морнинг Колл» предстоял более долгий, чем от его бывшего дома. Неторопливый путь по направлению к Маркет-стрит, а затем и по ней самой разворачивал перед ним картину тех разрушений, которые британцы навлекли на Сан-Франциско.

Бо??льшая часть домов вдоль узких улочек, которые вели к Маркет-стрит, остались нетронутыми. Так далеко на северо-восток не проник ни один поджигатель из числа королевских морских пехотинцев. Правда, тут и там кирпичные груды отмечали места, куда попал снаряд из броненосца. Попадались и еще более крупные прогалины – в тех местах, где в результате попаданий снарядов начались пожары.

Северный конец Маркет-стрит остался почти нетронутым. Несколько снарядов упали прямо посреди улицы, образовав довольно большие кратеры. Рабочие команды, часть которых составляли белые, включая заключенных в полосатых робах, китайцев с косицами в их похожих на пижамы одеяниях, в этот момент расчищали руины дома или магазина.

А затем, чуть далее на север от редакции «Морнинг Колл» три или четыре квартала лежали в сплошных руинах. Это были те кварталы, через которые прошла королевская морская пехота на пути к Монетному двору и из него. Именно в этих кварталах бои были самые ожесточенные. Вонь от дыма здесь все еще сильно ощущалась. К этой вони примешивалась и другая – тошнотворно-сладкий запах разложения.

Белый бригадир зычным голосом давал указания команде китайских рабочих.

- Эй, Суини, нашли еще тела вчера в руинах? – Позвал его Клеменс.

- Да, Сэм, - ответил бригадир. – Правда, только одного: уже лучше, чем раньше. Один Господь знает, кто был это несчастный ублюдок – его так раздуло, и он весь почернел, и все такое. – Он зажал нос. – Этот бедняга пойдет в братскую могилу, ведь его сейчас даже родная мать не узнает.

- Грязная это работенка, - сказал Сэм, и Суини кивнул головой.

Глядя на запад, Клеменс видел целую полосу разрушений, которую оставили за собой захватчики, проходя по Сан-Франциско. Эта полоса шла прямо к океану, и он мог бы обозреть эту полосу на еще большем протяжении, если бы некоторые городские холмы не закрывали обзор.

- Есть ли какие-либо сведения о том, сколько золота и серебра стырили сассенахи? – Спросил Суини.

- Если бы слова были каплями воды, Ной был бы уже на вершине Телеграф-Хилл и строил бы новый ковчег, - сказал Сэм, и ирландец в ответ на это растянул в ухмылке губы, передвинув огрызок сигары в уголок рта.