|
Не надо так коситься друг на друга. Он стал на колени перед Дельфиной. - Ради меня попроси у нее прощенья, - шепнул он ей на ухо, - она более несчастна, правда ведь? - Бедная моя Нази, - сказала ей дельфина, испуганная выраженьем отцовского лица, диким, безумным от душевной боли, - я была неправа, поцелуй меня... - О, вы льете мне целительный бальзам на сердце! - воскликнул папаша Горио. - Но откуда взять двенадцать тысяч франков? разве пойти за кого-нибудь в рекруты? - Что вы, папа? Нет, нет! - воскликнули обе дочери, подходя к отцу. - Бог вознаградит вас за одно это намерение, всей нашей жизни нехватит, чтобы отблагодарить вас! Правда, Нази? - сказала Дельфина. - А кроме того, милый папа, это была бы капля в море, - заметила графиня. - Так, значит, и своей кровью ничему не помочь? - с отчаяньем воскликнул старик. - Я буду рабом у того, кто спасет тебя, Нази! Ради него я убью другого человека. Пойду на каторгу, как Вотрен! Я... Он вдруг остановился, как пораженный громом. - Нет, ничего! - сказал он, рванув себя за волосы. - Кабы знать, где можно украсть... Только нелегко найти такой случай. Чтобы ограбить банк, нужны люди, время. Видно, пора мне умирать: не остается ничего другого. Я больше ни на что не годен, я больше не отец! Нет! Она просит, она нуждается! А у меня, бездельника, нет ничего. Ах ты, старый лиходей, у тебя две дочери, а ты устроил себе пожизненную ренту! Ты, значит, их не любишь? Подыхай же, подыхай, как собака! Да я хуже собаки, собака вела бы себя лучше! Ох, голова моя! В ней все кипит! - Папа, будьте же благоразумны! - закричали обе женщины, обступая его, чтобы он не вздумал биться головой об стену. Горио рыдал. Эжен в ужасе схватил свой вексель, выданный Вотрену, со штемпелем на б'ольшую сумму, переправил цифры, оформил как вексель на двенадцать тысяч приказу Горио и вошел в комнату соседа. - Сударыня, вот нужные вам деньги, - сказал он графине, подавая ей вексель. - Я спал, ваш разговор разбудил меня; благодаря этому я узнал, сколько я должен господину Горио. Вот обязательство, которое вы можете учесть, я оплачу его точно в срок. Графиня стояла неподвижно, держа в руках гербовую бумагу. - Дельфина, - проговорила она, бледнея, дрожа от гнева, ярости и бешенства, - я все тебе прощала, свидетель бог, но это!.. Господин де Растиньяк был рядом, ты это знала. У тебя хватило низости отомстить мне, заставив меня невольно доверить ему мои тайны, мою жизнь, жизнь моих детей, мой позор, мою честь! Так знай же, ты для меня ничто, я ненавижу тебя, я стану мстить тебе, как только можно, я... Злоба не давала ей говорить, в горле пересохло. - Да это же мой сын, он наш, твой брат, твой спаситель! - восклицал папаша Горио. |
