|
- Здесь ничто не говорит вам о несчастье, а между тем, несмотря на это внешнее благополучие, я в отчаянии. Мое горе не дает мне спать, я подурнею. - О, это невозможно! - запротестовал Эжен. - Любопытно знать, что это за огорчения, которых не может рассеять даже беззаветная любовь? - Если бы я доверила их вам, вы бы сбежали от меня. Ваша любовь ко мне - только обычное мужское ухаживание. Когда бы вы любили меня по-настоящему, вы сами пришли бы в полное отчаяние. Вы видите, что я должна молчать. Умоляю, поговорим о чем-нибудь другом. Пойдемте, я покажу вам мои комнаты. - Нет, посидим здесь, - ответил Растиньяк, усаживаясь рядом с г-жой де Нусинген на диванчик у камина и уверенно взяв ее руку. Она не протестовала и даже сама пожала ему руку крепким, порывистым пожатьем, выдававшим сильное волнение. - Послушайте, - обратился к ней Эжен, - если у вас есть неприятности, вы должны поделиться ими со мной. Я хочу доказать вам, что я люблю вас ради вас самих; либо продолжим наш разговор, и вы скажете, какое у вас горе, чтобы я мог его развеять, хотя бы для этого пришлось убить полдюжины мужчин, - либо я уйду и больше не вернусь. - Хорошо! - воскликнула она, ударив себя по лбу под влиянием какой-то внезапной отчаянной мысли. - Я испытаю вас сейчас же. Да, - сказала она в раздумье, - другого выхода нет! - и позвонила. - Карета барона готова? - спросила она у своего лакея. - Да, сударыня. - В ней поеду я. За бароном пошлете мой экипаж. Обед к семи часам. - Ну, едемте, - приказала она Эжену. Студенту казалось сном, что он сидит в карете самого де Нусингена и рядом с этой женщиной. В Пале-Рояль, к Французскому театру, - приказала она кучеру. По дороге, видимо волнуясь, она отказывалась отвечать на все расспросы Растиньяка, не знавшего, что думать об этом молчаливом, упорном, сосредоточенном сопротивлении. "Один миг - и она ускользнула от меня", - подумал Растиньяк. Карета остановилась, баронесса взглядом прекратила его безрассудные излияния, когда он чересчур увлекся. - Вы очень меня любите? - спросила она. - Да, - ответил он, скрывая нараставшую тревогу. - Чего бы я ни потребовала от вас, вы не станете плохо думать обо мне? - Нет. - Готовы ли вы мне повиноваться? - Слепо. - Вы бывали когда-нибудь в игорном доме? - спросила она дрогнувшим голосом. - Никогда. - О, я могу вздохнуть свободно. Вам повезет. Вот мой кошелек, - сказала она. - Берите! В нем сто франков - все, чем располагает счастливая женщина. Зайдите в какой-нибудь игорный дом; где они помещаются, не знаю, но мне известно, что они есть в Пале-Рояле. Рискните этими ста франками в рулетку: или проиграйте все, или принесите мне шесть тысяч франков. |
