– Не угодно ли, м‑маладой человек, за компанию…

– Я вам очень благодарен, товарищ, – раздельно и четко проговорил я, – но мы с капитаном только что позавтракали.

Я взял реванш.

ОТРЫВОК, ДЛЯ ПОНИМАНИЯ КОТОРОГО СЛЕДУЕТ ЗНАТЬ, ЧТО

СКВАУ – ЭТО ЖЕНЩИНА, А МОКАСИНЫ НЕСЪЕДОБНЫ

У причала меня встречал человек чуть ли не такого же роста, как я сам. Седой, подвижный, с красным от загара лицом, он подошел ко мне, спросил:

– Вас зовут Михаил? А вашего папу – Антон?.. – И выжидающе посмотрел на меня.

– Степанович, – смущенно подсказал я.

– Совершенно точно, – радостно подтвердил этот человек и указал рукой на двух мальчишек, стоявших с безразличными лицами невдалеке от причала: – Знакомьтесь. Мой сын Дмитрий, мой племянник Александр.

Дмитрий был тоже небольшого роста, с таким же красным загаром и белесыми бровями, как и его отец; Александр был выше и меня, и Дмитрия, и своего дяди головы на две. Ему было лет четырнадцать. У него было бесконечно мягкое и доброе лицо, смуглое, с широкими негритянскими ноздрями.

– Следует подать руку, – тихо и въедливо сказал мне Дмитрий. – Вот так.

Он неожиданно сильно вцепился мне в ладонь, и руку обожгло болью. Я знал этот прием, нужно было чуть‑чуть поддернуть руку, чтобы переместить косточки ладони, но я просто не был готов.

– Дмитрий! – сказал его отец и покачал головой.

Александр мягко и бережно пожал мне руку. Почему‑то я и не ожидал от него никакого подвоха.

Отец Дмитрия подозвал извозчика, и мы покатили чудесными зелеными улицами, потом свернули куда‑то к морю и долго ехали рядом с трамваем, от которого я не мог отвести глаз, как ни старался сидеть с безразличным видом. Искоса вглядываясь в меня изучающим взглядом, Дмитрий тихо сказал своему брату:

– Выдержки никакой, сквау…

– Ну что ты, что ты, Димушка, – быстро заговорил Александр. – Нельзя же так, сразу…

– Проверка покажет, – многозначительно произнес Дмитрий. – Испытания разработаю я сам.

Услышав этот странный разговор, я сразу пожалел о том, что уже приехал. Как хорошо было бы сейчас сидеть рядом с пассажиром в панаме и медленно жевать душистую кефаль; и зачем только я отказался?

– Ты, вероятно, голоден? – тихо спросил меня Александр.

Он говорил так же тихо, как только что обменивался репликами с Дмитрием, и я решил, что «испытания» начинаются.

– Ты что, не слышишь? – громко спросил меня Дмитрий. – Мой брат желает знать, голодны ли вы?

– Нет, нет, мы только что кушали, то есть ели… с капитаном, – нерешительно добавил я.

– Сиятельный князь Черноморский изволил откушать в камбузе, десятибалльный штормяга был ему нипочем, – спокойно разъяснил Дмитрий. – Хороший кусок оленьего мяса в нашем вигваме, надеюсь, удовлетворит бледнолицего пришельца… Или он предпочитает хорошо прожаренный вампум, в гарнире из мокасинов…

– Вампум не едят, – горячо возразил я. – Вампум – это такой пояс с ракушками, а мокасины – они на ногах…

– Это уже другое дело, – обрадованно захлопал в ладоши Дмитрий. – Это уже совсем другое дело. Нам как раз не хватало подходящего минга.

– Посмотри в зеркало – увидишь минга, – ответил я и тотчас же пожалел о сказанном.

– Это ты зря так, – тихо прошептал мне Александр, – Дмитрий – Великий Вождь, и обижать его безнаказанно… – он покачал головой.