|
Так и было сделано; но на другой день маркиз и его старший сын заметили, что маркиза безвыходно сидит в комнате золовки. Мы не будем останавливаться на описании порывов нежности и радости, которым все еще предавались эти создания, чувствовавшие себя теперь вполне счастливыми. Сердца итальянцев гораздо более, чем наши, терзаются подозрениями и безумными фантазиями, порожденными пылким воображением, зато и радость они переживают сильнее и дольше, чем мы. В тот день графиня и маркиза как будто лишились рассудка. Фабрицио пришлось еще раз рассказать о всех своих приключениях. Наконец, решено было отправиться в Милан, чтоб укрыть там свою радость, - настолько им казалось трудным таить ее дольше от полицейского надзора самого маркиза и его сына Асканьо. Добраться до Комо решили на своей лодке, - иной способ вызвал бы тысячу подозрений. Но когда причалили к пристани в Комо, маркиза вдруг "вспомнила", что позабыла в Грианте весьма нужные ей бумаги, и поспешила послать за ними гребцов, поэтому они не могли никому рассказать, как провели обе дамы время в этом городе. А они, тотчас по прибытии, наняли одну из колясок, которые поджидают седоков у высокой средневековой башни, возвышающейся над воротами миланской заставы. Из города выехали тотчас же, так что кучер не успел ни с кем и словом перемолвиться. Проехав с четверть лье, дамы встретили знакомого молодого охотника, и тот, видя, что они едут одни, любезно предложил проводить их до ворот Милана, так как сам собирался поохотиться в его окрестностях. Все шло отлично, и дамы превесело разговаривали со своим молодым спутником, как вдруг на том повороте, где дорога огибает очаровательный лесистый холм Сан-Джованни, три жандарма выскочили из засады и схватили лошадей под уздцы. - Ах, муж выдал нас! - воскликнула маркиза и лишилась чувств. Жандармский вахмистр, стоявший немного поодаль, подошел, пошатываясь, к экипажу и сказал пьяным голосом: - Весьма огорчен возложенным на меня поручением, но вынужден вас арестовать, генерал Фабио Конти. Фабрицио решил, что вахмистр в насмешку назвал его генералом. "Я тебе отплачу за это", - говорил он про себя. Он внимательно смотрел на жандармов, выжидая удобной минуты, чтобы выпрыгнуть из коляски и помчаться полем. Графиня, улыбаясь на всякий случай, сказала вахмистру: - Что это вы, любезный! Неужели вы принимаете за генерала Конти вот этого шестнадцатилетнего юношу? - А вы разве не дочь генерала? - спросил вахмистр. - Посмотрите хорошенько на моего отца, - сказала графиня, указывая на Фабрицио. Жандармы захохотали во все горло. - Прошу не рассуждать! Предъявите паспорта!.. - потребовал вахмистр, обиженный всеобщей веселостью. - Наши дамы не берут с собой паспортов, когда едут в Милан, - с невозмутимым спокойствием сказал кучер. |
