|
.. Я очень, очень люблю ее. Она всегда была так добра ко мне, и я сделаю для нее все на свете. Ответ Хопкинс прозвучал довольно сухо: - Тогда лучшее, что вы можете сделать, это оставаться там, где вы есть, и перестать трепыхаться. Это все скоро кончится. Она держится молодцом, но... У нее будет второй удар, а потом третий. Я-то насмотрелась на такие случаи. Так что терпение, душенька. Если вы скрасите старой леди последние дни ее жизни, - это будет доброе дело с вашей стороны. А потом найдется время подумать обо всем прочем. Они приближались к массивным чугунным воротам. С порога сторожки с видимым трудом, ковыляя, спускался пожилой сгорбленный мужчина. Хопкинс весело окликнула его: - Доброе утро, мистер Джеррард! Погода-то сегодня просто чудо, а? - Только не для меня, - проворчал старик Джеррард, искоса бросив на женщин недружелюбный взгляд. - Вам бы такой прострел, так вы бы... - Я думаю, это из-за того, что на прошлой неделе было сыровато. Если сейчас будет солнечно и сухо, все у вас как рукой снимет. Однако эти приветливые слова, казалось, привели старика в еще большее раздражение. - А, сиделки, медсестры, все вы на один лад. Наплевать вам на чужие страдания. Вот и Мэри тоже заладила одно: "Буду медсестрой, буду медсестрой". Это после всяких там французских и немецких заграниц... Мэри ответила резковато: - Меня вполне устроит работа в больнице! - Ну, а еще больше тебя бы устроило вообще ничего не делать, не так ли? Тебе бы только задирать нос да щеголять новыми замашками. Тоже мне, леди! Лентяйка ты, и больше ничего. У Мэри от обиды выступили на глазах слезы: - Это не правда, папа! Ты не имеешь права так говорить. Хопкинс вмешалась с подчеркнутым добродушием: - Ну, ну, это все от неважного самочувствия. Вы же на самом деле так не думаете, Джеррард. Мэри хорошая девушка и хорошая дочь. Старик взглянул на девушку чуть ли не с откровенной злобой. - Она мне не дочь теперь - со своим французским, и своей историей, и черт знает с чем еще! Тьфу. Он повернулся и вновь вошел в сторожку. У Мэри в глазах стояли слезы. - Видите, как с ним трудно? Никогда он по-настоящему не любил меня, даже когда я была маленькой. Только мама всегда заступалась за меня. Но медсестра торопилась на обход и поспешила расстаться с Мэри, бросив той на прощание несколько добрых, но ничего не значащих слов. Девушка осталась одна, чувствуя, что на душе у нее "тало еще тяжелее. Глава вторая I Миссис Уэлман лежала на старательно взбитых подушках. Глаза - еще почти такие же глубокие и синие, как у ее племянницы Элинор, - были устремлены в потолок. Это была крупная, полная женщина с красивым, пожалуй, несколько хищным профилем. Лицо ее отличалось выражением гордости и решительности. Взгляд больной поблуждал по комнате и остановился на фигуре у окна. Он приобрел мягкое, почти нежное выражение. После долгого молчания она позвала: - Мэри... Девушка быстро обернулась. - О, вы не спите, миссис Уэлман! - Я давно уже не сплю. Я думаю... о многом. О тебе, например. Ты очень добра ко мне, и я тебя полюбила. - Ах, миссис Уэлман, это вы столько сделали для меня! Не знаю, что бы со мной было без вас. |
