волосы, так скрупулезно уложенные только что.

     - Нет!! - дико закричала она. - Не я тебя рожала, не я!!  Да  что  же

это... Ой, мамоньки! Ведь прознают во внутренних делах - распотрошат,  как

есть живьем распотрошат - как, мол, я тебя выродила такого... Не я!! Не я!

- отчаянный крик бился в тесные стены. - Нас на второй день,  кто  уцелел,

сюда свозили - колесо лопнуло, шофер менять стал. А тут из рощи ты  выполз

- обгорелый, чокнутый, взрыв там был  какой-то...  Ну,  я  тебя  взяла  да

вечером профессоровой жене отдала -  ихний-то  сыночек  погиб...  Из  рощи

приполз!! Поняли?! - неизвестно к  кому  обращаясь,  выкрикнула  она  -  и

затихла, кулаками растирая слезы.

     Мальчик бесстрастно наблюдал.

     - Жаль, - сказал он затем и повернулся уйти. Но тут  девочка  гневной

молнией метнулась к  нему,  с  грохотом  уронив  ширму;  ввинтился  в  уши

тетенькин вопль: "Не тронь, заразишься!", и девочка  с  неожиданной  силой

дернула Мутанта за локоть, снова повернув к себе.

     - Ты зачем? - угрожающе спросила она. - К нам  же  никто  не  придет,

если узнают, что ты с нами знался! Ты кто? Тебе чего? Ты злой?!

     Стало тихо.

     - Здесь не получается быть ни злым, ни  добрым,  -  наконец  произнес

мальчик, холодно глядя в ее громадные раскаленные глаза. - Только тупым.

     -  Не  ври!  Тетенька  добрая!  Она  меня  приютила,  кормит,   поит,

заботится! Я ее люблю! А тупые не любят!

     - Любят, - сказал мальчик. - Только - тупо.

     Девочка вдруг растерялась.

     - Да? - обезоруженно переспросила она.

     Мальчик не двигался.

     - Ты умный? - спросила она почти опасливо.

     Он чуть улыбнулся ледяной, презрительной улыбкой.

     Под гортанные колокола пружин тетенька вдруг повернулась  к  стене  -

всхлипывая, что-то жалко бормоча и причитая, уткнулась в подушку.  Мальчик

молчал, его узкое лицо было неподвижно как маска.

     - Ты нас правда завтра уведешь? - едва слышно  спросила  девочка.  Он

молчал. - Ты забыл все, да? Я знаю, так  бывает,  это  просто  болезнь,  -

робко попыталась она его ободрить.  -  Это  называется  ам...  ам...  -  с

беспомощной злостью выдохнула  воздух  носом.  -  Забыла.  Учитель  знает.

Учитель самый умный.

     Мальчик молчал,  по-прежнему  глядя  на  нее  так,  словно  она  была

насекомым. Она отступила на шажок.

     - Ты послушай его, - упавшим голосом посоветовала она. - В три  часа.

Он тебе все-все объяснит.

     Мальчик молчал. Она поколебалась и снова спросила:

     - Ты злой?

     Он повернулся и ушел.

     ...Глаза учителя горели безумным огнем. Изо рта брызгала слюна, когда

он, выбрасывая вверх иссохшие желтые руки так, что широкие рукава валились

на плечи, кричал:

     - Мерзость, мерзость, мерзость! Стекла у  людей  вместо  глаз,  камни

вместо сердец, лишайник вместо душ! И господь расколол  стекла,  расплавил

камни, истолок лишайник! Радуйтесь! Радуйтесь! Радуйтесь!

     - Радуемся! Радуемся! Радуемся! - нестройно, но  громко,  с  подъемом

скандировал класс - два десятка детей, теряющихся в сумраке рядом  с  ярко

высвеченной фигурой на кафедре.