Но сразу после этого мучнистое круглое лицо его с узенькой полосочкой усов расплылось в добродушной улыбке. Это был снова галантный кавалер и добряк…

«Такое впечатление, будто он провел долгие годы без женщины, подумал Бреннер. — Где же это его могло носить? На необитаемом острове? В тюрьме?»

Второе показалось куда более логичным.

«Не в израильской, конечно. Тут с режимом помягче…И в тюрьме, и в полиции…»

То, чем его импрессарио занимался, находилось на узкой грани между дозволенным и запрещенным.

Бреннер оперся руками о подлокотнки кресла и привстал. Таким был его способ намекнуть не очень желанному гостю, что хозяин больше не расположен к беседе.

Новоиспеченный капитан израильской полиции Алекс Крончер еще при посадке в самолет в аэропорту имени Бен Гуриона заметил крупного, лет шестидесяти мужчину в модной и дорогой спортивной куртке и альпинистской шапочке.

Рядом с ним семенил круглолицый с мучнистой физиономией живчик, лицо которого надвое делила узенькая полосочка усов. В руках у каждого было по атташе — кейсу.

Не узнать обоих было нельзя: профессор Бреннер и тот самый его посредник, о котором рассказывал «Туз».

Чтобы не обратить на себя внимания, Алекс старался не очень смотреть в их сторону.

Места обоих в салоне оказались впереди него.

На экране телевизора забавные зверюшки показывали прави ла пользования спасательным жилетом…

Прикрыв глаза ладонью и делая вид, что дремлет, Крончер слушал их болтовню. Впрочем, иногда в ней проклевывалось и кое-что существенное.

— Доктор Панадис, — где-то на пол-пути спросил Бреннер, — вы — грек?

Тот ухмыльнулся. Его круглая мучнистая, с узенькими усиками физиономия напомнила Крончеру улыбающегося китайского идола.

— Один из моих дедушек действительно был греком: его фамилию я и ношу… Меня, наверное, можно было бы назвать человеком без национальности. Во мне, кроме греческой, текут армянская, азербайджанская, еврейская, русская, немецкая кровь. Так кто я по — вашему?

— Да, — пошутил Брненер, — вы — американец…

В голосе Панадиса зазвучала ирония:

— Вы почти угадали, я жду «грин — карту». Получу ее по расчетам моего адвоката года через полтора максимум…

Крончер хотел пить и остановил проходящую стюардессу — хорошенькую блондиночку с русой косой вокруг головы. И вдруг почувствовал, как у него пересохло в горле:

«На каком языке обратиться к ней — по-английски или по — русски?»

Он впервые застеснялся своего акцента. Решил, все же по — русски.

Та и глазом не моргнула, приветливо улыбнулась…

Паспортный контроль в Москве он прошел довольно быстро. Подумал: а, может, это связано с его командировкой? Но гадать об этом было бессмысленно. Женщина-пограничница за стеклом своего КПП священодействовала в полном молчании.

Минута, другая, третья… И вот его израильский паспорт — даркон ему уже возвращен…

— Спасибо… — Без всякой надежды услышать ответ небожительницы. И неожиданное — милое по-женски:

— Пожалуйста.

Небольшой зал получения багажа. Таможенный контроль. Толпа на выходе…

Алекс поискал глазами плакат и нашел его:

«Алекс Крончер, гид из Израиля!».

Плакат держала в руках девушка в короткой меховой шубке и длинном платье. Короткая прическа, большие серые глаза. Похожа и не похожа на ту, что он видел на фото графии, показанной ему в Иерусалиме.

— Алекс, — сказал он, подойдя.

— Анастасия, — окинула она его отчужденным взглядом.