— Террористы, в своем большинстве, фанатики. В основном, от религии или идеи. У «триад» же, как и у других мафиозных группировок, «мото», двигатель, — совсем иной. Это хищники. И добывают они свою добычу не во имя идеалов, а для пропитания…

— У террористов тоже это присутствует…

Но генерал его не слушал.

— Первыми движет мысль, мозг, пусть даже искаженный. Вторыми, если хотите, только аппетит, желудок. А это разные вещи. Инстинкты — не идеи, их контролировать невозможно…

Какого черта он его воспитывает?! Что это? Возраст? Характер? Самолюбование?

Генерал откашлялся.

— Традиционный криминал изживает себя, капитан. Он и уступает место различного рода мафиям…

Есть люди, для которых один слушатель даже предпочтитель нее, чем аудитория. Не вожди, а гуру.

— Наша совместная цель с русской полицией — воспрепятствовать свободному передвижению трансплантантов через национальные границы. А, следовательно, и в Израиль. Над этим вы и должны здесь поработать. Куда сейчас вас повезут, ваши экскурсоводы?

— В Кострому…

— Я был в там. Древний город, интересный… Между прочим… — Теперь это снова был офицер полиции. — Именно в Костроме был убит напарник Панадиса. Они оба приезжали туда по своим делам. Правда, это может быть и простым совпадением…

Генерал покопался в бумагах на столе.

— У меня есть список городов, в которых проживают люди после частных трансплантаций почек. В нем есть и Кострома. Вот адрес…

Израильский эмиссар и впрямь интересовался в Москве не только архитектурой и театрами.

— Записывайте: Натан Гольдштейн. И его мать — Вера Злотник.

— А, если они меня спросят, откуда я получил адрес?

— Сошлитесь на их бывших соотечественников. Сегодня в Израиле почти миллион выходцев из стран СНГ. И у каждого остались здесь родственники и друзья… У вас еще вопросы?

— Господин генерал! Эта пара — Виктор и Анастасия — подозревают, что я — полицейский?

Генерал качнул головой, и на Алекса снова глянули как бы два человека. Но теперь он уже не обратил на это внимание.

— А что вы думаете по этому поводу?

— Не знаю.

Генерал пожал плечами.

Старший опер Регионального Управления по организованной преступности Ловягин получил указание руководства полностью проинформировать Чернышева о всех материалах об убийстве китайского студента-медика.

Перпективы по делу не предвиделось.

Ловягин так и не понял, огорчаться ему или радоваться: обошли ли его снова, отстранив от участия в громком деле или спасли — и теперь, вместо него, голову начальству, подставит другой.

— Получай, Чернышев… — Речь шла о подробной обзорной справке и плане оперативно-розыскных мероприятий. — Пиши: «Копию получил»…

Гладко выбритый, невысокий, с выдавшейся вперед нижней челюстью и водянистым взглядом он откровенно следил за реакцией коллеги. Чернышев был, похоже, явно удручен оказан ным ему доверием. И майор, заметив, сразу повеселел:

— Забирай, капитан. Расписывайся. Все…

Ему нравилась собственная крутость. С ней легче жилось, да и не напрягали лишний раз.

— Бутылка с тебя.

— Я тебе три поставлю, — хмуро бросил Чернышов. — Только оставь себе.

Согласились обсудить все ближайшего 21-го числа, в традиционный «День чекиста» — а, попросту, в день получки. С тем Чернышов и вернулся на Хорошевку, в офис частной туристической фирмы «Полина-Турс», где им была выделена небольшая комнатка с сейфом и компьютером.