- Какие?

- Винные... Где вино делают.

- Тьфу ты! А я думала, и не ведь чем знамениты! Да разве девиц в пансионе про винные города учат? Я думаю, и у мальчиков-то эти города из географии их вычеркивают.

- Нет, у нас учили. Про все хмельные города учили. Я и по сейчас помню, где Херес в Испанской земле лежит. У меня в карте, когда я учился, он был даже красными чернилами обведен.

- Хвастайся! Хвастайся! Разве это хорошо?- сказала мужу Глафира Семеновна.

Николай Иванович продолжал разглядывать карту.

- Бордо, Ньюи, Медок... Когда еще в другой раз будем в этих краях - неизвестно. А теперь едем почти что мимо - и вдруг не заехать!

- Опять? И из головы выбрось, и думать об этом не смей!

- Да я так, я ничего... А только, согласись сама, быть у самаго источника виноделия и не испробовать на месте - непростительно. Ты женщина молодая, любознательная.

- Пожалуйста, не заговаривайте мне зубы!- строго сказала жена.- едем мы в Биарриц и никуда я не сверну до Биаррица... а тем более в хмельные города.

- Батюшки! И Коньяк тут!- воскликнул Николай Иванович, ткнув пальцем в карту.- Глаша! Коньяк! Вот он, не доезжая Бордо, вправо от железной дороги лежит. Знаменитый Коньяк, вылечивший столько лиц во время холеры... Коньяк... Скажи на милость... Ты, душечка, и сама им, кажется, лечилась столько раз от живота?- обратился он к жене.

- Оставь ты меня пожалуйста в покое! Не подговаривайся. Никуда я не сверну. Выбрал самый хмельный город и хочет туда свернуть...

- Допустим, что он очень хмельной... но ведь я не ради пьянства хотел-бы в нем побывать и посмотреть, как вино делают, а прямо для самообразования...

- Знаю я твое самообразование!

- Для культуры... И главное, как близко от железной дороги этот самый Коньяк. Чуть-чуть в сторону... Сама-же ты стоишь за культуру и прогресс...

- Никуда мы не свернем с дороги...- отрезала Глафира Семеновна.

- Да хорошо, хорошо... Слышу я... Но ты посмотри, Глаша, как это близко от железной дороги.

Николай Иванович протянул жене книгу с картой, но та вышибла у него книгу из рук. Он крякнул и стал поднимать с пола книгу.

В это время отворилась дверь купэ и на пороге остановился молодой человек в коричневом пиджаке с позументом на воротнике, с карандашом за ухом и в фуражке с надписью по-французски: ресторан. Он говорил что-то по-французски. Из речи его супруги поняли только два слова: дежене и дине.

- Как!? С нами едет ресторан!- воскликнул Николай Иванович, оживившись.- Глаша! Ресторан! Вот это сюрприз.

- Я говорила тебе, что есть ресторан,- кивнула ему супруга.

- Me коман донк ресторан?- обратился было к гарсону по-французски Николай Иванович, но тут-же сбился, не находя французских слов для дальнейшей речи.- Глаша, спроси у него,- коман донк ресторан в поезде, если поезд без гармонии? Как-же в вагон-ресторан-то попасть из нашего вагона, если прохода нет?

Начала спрашивать рестораннаго гарсона Глафира Семеновна по-французски и тоже сбилась. Гарсон между тем совал билеты на завтрак и разяснял по-французски, на каких станциях и в какие часы супруги могут выйти из своего вагона во время остановки поезда и пересесть в вагон-ресторан. Билеты были краснаго цвета и голубые, так как всех желающих завтракать ресторан мог накормить не сразу, а в две смены.

- Дежене?- спросила гарсона Глафира Семеновна и сказала мужу: - Что-ж, возьмем два билета на завтрак. Ведь уж если он предлагает билеты, то как нибудь перетащит нас из нашего вагона в вагон-ресторан.

- Непременно возьмем. Нельзя-же не пивши, не евши целыя сутки в поезде мчаться. Погибнешь...- радостно отвечал супруг.- Но какие-же билеты взять: красные или голубые?

- Да уж бери, какие дороже, чтобы кошатиной не накормили.