– Добрый вечер, Костенька.

– Добрый, добрый, – выразительно потянулся «засоня», зевая и потирая опухшие глаза. – Поздравляю вас с юбилеем… Примите наилучшие пожелания, – расшаркался дамский угодник, шаловливо заглядывая в декольте юбилярши. – Вы сейчас походите на импортную шоколадную конфету, так и хочется попробовать…

– Спасибо, – поблагодарила Надин. То ли за поздравления, то ли за желание испробовать «конфетку». – А где ваш брат?

Костя немедленно изобразил на лице сострадание и горечь. По части артистизма сыщик не уступает моему пасынку. Скорее – превосходит.

– Горе у него – друг заболел. Инфаркт или инсульт – точно не знаю. Сейчас столько развелось хитроумных болячек – поневоле запутаешься. Вот Павлик и полетел в Москву…

– Когда пообещал возвратиться?

Тон коротышки изменился к худшему – появились тревожные симптомы крайнего раздражения, грозящего перерасти в гибельное землетрясение. С рухнувшим остатком штукатурки над дверным проемом. На лбу и на верхней части груди набухли красные пятна. Еще бы, жених сбежал! И когда – в предверии праздничного застолья, на котором ему отведена главная роль! И перед «юбилейной ночи», на которую она возлагает столько надежд.

– Скорей всего, завтра. Но, возможно, учитывая ваш юбилей, приедет на последней электричке. Примчится горячим соловушкой на призыв горюющей подружки.

Выражение – так себе, на тройку с десятков минусов. Но отыскать в запаснике более подходяшее и цветистое Костя не успел. Его сверлили глаза разочарованной соседки. Два острозаточенных сверла, с которых стекают струйки яда.

Подслащенная пилюля – далеко не сладкая. Надин подтвердила расхожее это не словами – действием: хлопнула дверью с силой равнозначной срабатыванию взрывного устройства средней мощности.

В семь появились первые и единственные гости «со стороны». Костя в это время вел душеспасительную беседу с дедом Пахомом. На этот раз без язвительного подтекста и обидных сравнений.

По случаю праздника баба Феня нарядила мужа в сиреневую рубашку и коричневые брюки с отглаженными складками, на ногах остроносые штиблеты, модные в прошлом столетии. Старик выглядел лет на пятьдесят с небольшим гаком.

Удивительно, но сыщик отлично разбирался в немыслимом лабиринте стариковских выражений. Это понимание размягчило недоверчивого деда, вызывало, если не любовь, то нечто вроде признательности.

Завидев гостей он снова замкнулся в привычную раковину, затаился в ней. Устраиваясь поудобней, заерзал тощим задом по крышке сундука.

Как принято, пришедших встречала юбилярша.

Отблеск недавней грозы не успел исчезнуть с ее лица, но она умело замаскировала его лучезарной улыбкой и протянутыми навстречу гостям пухлыми ручками.

– Здравствуйте. Благодарю за внимание к бедной женщине. Располагайтесь, посмотрите телевизор, почитайте газеты. Осталось совсем немного, вместе с любезной соседкой нанесем последние штрихи: украсим салаты и винегреты зеленью, достанем из холодильника спиртное…

Виталий и угрюмого вида мужик, который кратко представился Дмитрием, вежливо приложились к дамским ладошкам: Виталий – к левой, Дмитрий – к правой. Айвазян, по праву бывшего мужа, почмокал именинницу в накрашенную щеку и в шейку.

– О, Господи, чего я лишился по собственной глупости, – горестно вздохнул он, прикоснувшись губами к верху груди, там, где начиналось ущелье, отделяющее друг от друга две крутые сопки, подтянутые тесным бюстгалтером. – Сам себя наказал…

– Забудем, Мишенька, не станем ворошить прошлое, – кокетливо проворковала женшина, погладив Айвазяна по проседи в прическе. – Не один ты виноват в разрыве, я тоже не ангел с крылышками.