– Пусть этот новый день принесёт сведения, которые нам нужны, – сказал он и вздохнул. – Ну почему четвёртый член команды так неуловим? – вслух удивлялся он.

– Мм мм, – промямлил Каулквейп. Он сидел на пристани возле Прутика и болтал ногами. Его нос, как всегда, уткнулся в драгоценные свитки, которые он вынул из сумки, повешенной через плечо.

Прутик осмотрелся. В отличие от полуразрушенных воздушных доков на востоке, где швартовались только самые плохонькие буксирные суда, западные пристани были в хорошем состоянии. Здесь останавливались воздушные корабли членов Лиг, и берег рядом был весь застроен их домами: крепкие строения, фасады которых были богато изукрашены. На каждом размещался герб той Лиги, которая в нём размещалась. Скрещенные заступ и резец – Лига Копателей Канав и Долбилыциков, пёстрая крыса и свёрнутая верёвка – Варильщиков Клея и Сучильщиков Верёвок, горшок и клещи – Литейщиков и Формовщиков…

Позади всех возвышалась Палата Лиг, где заседал Верховный Совет Торговых Лиг Нижнего Города. Это всегда было самое впечатляющее здание в воздушных доках, а на тот момент, окружённое паутиной строительных лесов, оно казалось ещё более великолепным. Прутик кивнул, указывая на него.

– Должно быть, чинят крышу, – заметил он.

– Мм мм, – снова промямлил Каулквейп. Он лизнул палец и, не поднимая глаз, развернул следующий свиток.

Прутик отвернулся и посмотрел на Реку, медленно текущую мимо них. Восходящее солнце красными бликами скакало по тинистой воде, дрожавшей мелкой рябью.

Проблема заключалась в том, что их поиски четвёртого члена команды в районе членов Лиг оказались столь же безуспешными, как и во всех других районах Нижнего Города. Людные улицы, шумные рынки, промышленные районы, северные высоты – Прутик и Каулквейп всё обошли. Но сколько бы таверн и трактиров они ни посетили, со сколькими бы жителями здешних мест ни разговаривали, сколько бы ни расспрашивали, они ничего не услышали ни о падающей звезде, ни о внезапном появлении кого то, кто вёл бы себя странно.

– Возможно, пришло время оставить поиски здесь, в Нижнем Городе, и отправиться в Дремучие Леса, – заметил Прутик.

– Мм ммм! – хмуря брови, отозвался Каулквейп.

– Каулквейп! – позвал Прутик. – Ты слышал хоть слово из того, что я тут тебе говорил?

Каулквейп, с озадаченным выражением лица, поднял на Прутика блестящие от волнения глаза.

– Вечно прилежный учёный, а? – спросил Прутик. – Ты так погружён в эти свитки, с тех пор как мы сюда пришли.

– Но это… они… дай я тебе лучше прочитаю, – сказал Каулквейп. – Это просто зачаровывает.

– Ну давай, если хочешь, – покорно согласился Прутик.

– Это опять относится к мифу о Риверрайзе, – радостно сообщил Каулквейп. – О Матери Штормов…

Прутик дёрнулся, потому что на какой то краткий миг в его сознании промелькнуло воспоминание о том роковом путешествии в открытое небо.

– Мать Штормов, – пробормотал он, но, пока выговаривал слова, воспоминание уже успело ускользнуть. Капитан Прутик взглянул на Каулквейпа. – Продолжай, – попросил он.

– Расскажи, о чём там написано.

Каулквейп кивнул и пальцем нашёл нужное место.

– «Как я уже писал, существует расхожее поверье, что Мать Штормов прилетала в Край не единожды, а много раз, каждый раз разрушая и восстанавливая жизнь, – прочитал он вслух.

– Я…»

– «Я?» – переспросил Прутик. – Кто это написал?

Каулквейп поднял глаза.

– Это список с оригинала надписей на коре, которые относятся ко времени Просвещения в былых Дремучих Лесах, – объяснил Каулквейп.