олени кочевать начнут. Самая охота в степи.

     - Он нужен  в  походе,-  сказал  старик.-  Как  бы  я  ни  возмущался

перспективами его власти, сегодня его умение, его сила могут нас спасти.

     - Спасти! - Мать оторвала взгляд от Олега.- Ты талдычишь о  спасении.

А сам в него веришь? Три раза люди ходили в  горы,  сколько  вернулось?  С

чем?

     - Тогда мы были еще неопытны.  Мы не знали здешних законов.  Мы  шли,

когда на перевале был снег.  Теперь мы знаем, что он тает только  в  конце

лета. За любое знание приходится платить.

     - Если бы те не погибли, мы бы жили лучше. Было бы больше кормильцев.

     - Но все равно мы оказались бы во власти закона  деградации.  Или  мы

часть человечества и бережем его знания, или мы дикари.

     - Ты идеалист, Боря. Кусок хлеба сегодня нужнее абстрактных ананасов.

     - Но ведь ты помнишь вкус ананаса? -  Старый  повернулся  к  Олегу  и

добавил: - Ананас - это тропический плод со специфическим вкусом.

     - Я понял,- сказал Олег,- Смешное слово.

     Глава вторая

     - Бумага,- повторил Старый.- Хоть десяток листов.

     - Будет тебе бумага,- сказал Томас.

     Те, кому уходить, собрались у ворот в изгороди.  Остальные пришли  их

проводить.  Все делали вид, что поход самый обыкновенный, как за корнями к

болоту, а прощались как будто навсегда.

     Те, кто уходил, были тепло одеты - одежду собрали по  всему  поселку.

Тетя Луиза сама отбирала, ушивала, подгоняла.  Наверное, Олег  никогда  не

был так тепло одет.  Только Дик ничего лишнего не взял. Он  сам  себе  все

шьет.  Дождь почти перестал, в лужах  вокруг  столбов  плескались,  пищали

плавунцы. К хорошей погоде.

     Томас посмотрел на плавунцов и сказал:

     - Дождь перестанет. Надо бы столбы укрепить.

     - Не думай об этом,- сказала тетя Луиза,- без тебя справимся.

     - А ты мне что принесешь, пап? - спросила рыжая Рут, дочка Томаса.

     - Не надо,- сказала его жена.- Не надо даже думать об этом.  Главное,

чтобы папа вернулся. Закутай горло, ты опять кашляешь.

     - С перевала держи правее,- сказал Вайткус Томасу.- Помнишь?

     - Помню,- улыбнулся Томас.- Как сейчас помню. Ты бы лег.

     Мать держала Олега за руку, и он  не  смел  вырвать  руку,  хотя  ему

казалось, что Дик чуть усмехается, глядя на него.  Она хотела пойти с ними

до кладбища, но Сергеев ее не пустил.  Он никого не пустил, кроме Луизы со

Старым.

     Олег несколько раз оборачивался.  Мать стояла, приподняв руку, словно

хотела помахать вслед и забыла. Она старалась не плакать.

     Над изгородью  были  видны  головы  взрослых.  Мать,  Эгли,  Сергеев,

Вайткус, а сквозь колючки, пониже,  темнели  фигуры  ребятишек.  Маленькая

шеренга людей, за ними -  покатые,  блестящие  под  дождем  розовые  крыши

маленькой кучки домиков.

     С холма Олег обернулся в последний раз.