|
(Громкое одобрение.) Почтенный джентльмен - хвастун! (Полное смятение, громкие крики: "Председатель!", "К порядку!".) Мистер Снодграсс говорит к порядку заседания. Он обращается к председателю. ("Слушайте!") Он хочет знать, неужели не положат конец недостойной распре между членами клуба? ("Правильно!") Председатель вполне уверен, что почтенный пиквикист возьмет назад свое выражение. Мистер Блоттон заверяет, что, при всем уважении к председателю, не возьмет своего выражения назад. Председатель считает споим непреложным долгом просить почтенного джентльмена, надлежит ли понимать выражение, которое у него сорвалось, в общепринятом смысле. Мистер Блоттон, не колеблясь, отвечает отрицательно - он употребил выражение в пиквикистском смысле. ("Правильно! Правильно!") Он вынужден заявить, что персонально он питает глубочайшее уважение к почтенному джентльмену и считает его хвастуном исключительно с пиквикистской точки зрения. ("Правильно! Правильно!" ) Мистер Пиквик считает себя вполне удовлетворенным этим искренним, благородным и исчерпывающим объяснением своего почтенного друга. Он просит принять во внимание, что его собственные замечания надлежит толковать только в пиквикистском смысле. (Рукоплескания.)" На этом протокол заканчивается, как заканчиваются, мы не сомневаемся, и дебаты, раз они завершились столь удовлетворительно и вразумительно. Официального изложения фактов, предлагаемых вниманию читателя в следующей главе, у нас нет, но они тщательно проверены на основании писем и других рукописных свидетельств, подлинность которых настолько не подлежит сомнению, что оправдывает изложение их в повествовательной форме. ГЛАВА II Первый день путешествия и приключения первого вечера с вытекающими из них последствиями Солнце - этот исполнительный слуга - едва только взошло и озарило утро тринадцатого мая тысяча восемьсот двадцать седьмого года, когда мистер Сэмюел Пиквик наподобие другого солнца воспрянул ото сна, открыл окно в комнате и воззрился на мир, распростертый внизу. Госуэлл-стрит лежала у ног его, Госуэлл-стрит протянулась направо, теряясь вдали, Госуэлл-стрит простиралась налево и противоположная сторона Госуэлл-стрит была перед ним. "Таковы, - размышлял мистер Пиквик, - и узкие горизонты мыслителей, которые довольствуются изучением того, что находится перед ними, и не заботятся о том, чтобы проникнуть в глубь вещей к скрытой там истине. |
