господин  Перегринус  Тис, вместо того  чтобы  лечь в постель,  высунулся  в

открытое окно и, как подобает влюбленным,  стал,  глядя на луну, предаваться

мыслям о своей возлюбленной.

     Но  хотя  бы  это  и повредило  господину  Перегринусу  Тису во  мнении

благосклонного читателя, особенно же во  мнении благосклонной  читательницы,

однако справедливость требует сказать, что господин Перегринус, несмотря  на

все  свое блаженное состояние,  два раза  так здорово зевнул,  что  какой-то

подвыпивший  приказчик,  проходивший,  пошатывать,  под  его  окном,  громко

крикнул ему: "Эй,  ты там,  белый  колпак!  смотри  не  проглоти меня!"  Это

послужило достаточной причиной  для того,  чтобы господин  Перегринус  Тис в

досаде захлопнул окно так сильно, что стекла зазвенели. Утверждают даже, что

во  время  этого  акта  он  довольно  громко  воскликнул: "Грубиян!"  Но  за

достоверность этого никак нельзя поручиться,  ибо  подобное восклицание  как

будто совершенно противоречит  и  тихому нраву Перегринуса, и тому душевному

состоянию,  в котором он находился в эту ночь. Как бы  то ни было,  господин

Перегринус Тис захлопнул окно и отправился  спать. Однако  потребность  сна,

по-видимому, была  устранена  упомянутой  чрезмерной  зевотой. Мысли одна за

другой бродили в его голове, и особенно  живо представлялась ему  опасность,

которой он подвергался, если бы  нечестиво  воспользовался  микроскопическим

стеклом, которое подсовывала ему какая-то темная сила. Только теперь он ясно

понял, что роковой  подарок  мастера-блохи,  хотя  и сделанный им  с  добрым

намерением, все-таки во всех отношениях был адским подарком.

     "Как?  -- рассуждал он сам с собой. --  Разве  человека,  испытывающего

сокровенные  мысли  своего  ближнего,  не  постигает,  как  следствие  этого

рокового дара,  ужасная участь вечного жида,  который скитается  по пестрому

миру,  как по негостеприимной, безутешной пустыне, без  надежды,  без горя и

без  радости,  в  тупом равнодушии, этой сарut  mortuum (Здесь --  последняя

стадия (лат) отчаяния?

     При     беспрестанно    возникающих    надеждах,    при    беспрестанно

возобновляющемся доверии  к людям  и  при  повторяющемся  каждый раз горьком

разочаровании в них возможно ли, чтобы недоверие, злостная подозрительность,

ненависть, мстительность не свили себе гнезда в душе и не истребили бы в ней

всех  следов  воистину  человеческого  начала,   выражающегося  в  сердечной

доверчивости, кротости  и добродушии? Нет! меня не обманут твое  приветливое

лицо,  твои  льстивые  речи,  хотя  бы  ты  и  таил  ко  мне в  глубине души

незаслуженную  ненависть;  я буду  считать тебя  своим другом, я буду делать

тебе добро, какое только смогу, я открою тебе  мою душу,  потому что мне это

отрадно, и минута горького разочарования, если она наступит, ничего не стоит

против  радостей  прекрасного,  минувшего  сна.