— Псих ты, а не преступник! Тебя же никто не судил, не обвинял ни в чем.

 

— Верно, не судили. Меня не назвали ни соучастники, ни потерпевшая. Вот я и остался вроде как в стороне. Но я там был и не сумел помешать. Значит, такой же мерзавец. Хотя я лично вроде ничего плохого не делал. Понимаешь?

 

— Пока не очень.

 

— Были у меня два друга, «потрясные» парни, я ими восхищался, дурак. Был весьма польщен, что они снизошли до меня. Я — что, студентишка, а они научные работники. Не видел того, что в глаза бросалось: никакие они не ученые, в НИИ их устроили папаши, потому что… престижная профессия. В общем, скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты. У одного их знакомого, Виктора, родители уехали летом за границу, дача пустовала… Ну, и заманили они… одну дурочку, студентку консерватории, между прочим, на эту дачу. Имена себе все придумали. Но пока собирали ужин, девчонка, ее звали Света, увидела на стене портрет отца Виктора, узнала его и поняла, на чьей даче находится. После ужина потащили они ее втроем в кабинет отца… Я потребовал прекратить безобразие и отвезти девушку домой в Москву. Я не видел… Я совсем не видел, как она убила Аркашку статуэткой…

 

К утру мы с ней кое-как добрались до станции. Электричка еще не ходила, но нам попалось такси, которое и доставило нас до дома на Кропоткинской, где она жила. Света попросила меня рассказать все немедленно ее отцу. Кажется, она сама боялась его.

 

И вот я сидел перед строгим дородным мужчиной в пенсне. Он был в пижаме и халате. На спинке стула висел китель с погонами полковника.

 

— Что произошло? — спросил он, бледнея. — Рассказывай, — приказал дочери.

 

Она умоляюще взглянула на меня и зажмурилась.

 

— Может, вызвать «скорую помощь»?.. — неуверенно предложил я.

 

Полковник встал, накапал твердой рукой валерьянки и дал ей выпить.

 

— Рассказывайте вы, — обратился он ко мне. Запинаясь, я рассказал, сам можешь представить, как складно… Самое странное, что он понял именно так, как было.

 

Полковнику было лет пятьдесят. Света была его единственная дочь, наверно, ему стало плохо с сердцем, он машинально помассировал свою грудь, но не слева, а посредине (стенокардия, видимо).

 

— Вы родственник Максима Петровича Сикорского? — спросил он тихо.

 

— Я его сын, — ответил я еще тише.

 

— Так… Мы вместе служили, — заметил он просто, — настоящий был человек.

 

Света приподнялась и еще раз поведала свою историю, заметно выгораживая меня. Упомянула, как я плакал. И даже, что я «хороший».

 

— Тебе было… ее жалко… — с расстановкой произнес полковник. — Значит, пока твои приятели издевались, ты сидел и плакал? Жалостливый молодой чело… слизняк!

 

— Папа! — остановила его Света. — Он уже получил достаточно. Хватит его унижать. Он и сам никогда этого не забудет. Я хочу, чтоб те двое ответили за все. Один уже ответил… Но я категорически не желаю, чтоб наказание коснулось Виталия Сикорского. А меня… арестуют за убийство?

 

— Не знаю. Сейчас буду звонить на Петровку.