Я бросил на кровать 38-й и вывалил на простыню содержимое саквояжа, сложил латексные хирургические перчатки и краску для волос, купленные в Хартфорде, в обувную коробку с гримом. Чтобы закамуфлировать любую контрабанду на случай, если французская таможня досмотрит багаж, я планировал завернуть все подозрительное в подарочную упаковку. Гостинцы для друзей. Мелкая сошка из таможни дважды подумает, прежде чем рвать упаковку на вещах какого-то денежного мешка.

Пока я упаковывал дубинку, зазвонил телефон – так, что я даже подпрыгнул и схватился за ствол. Кто станет мне звонить? Оказалось, это консьерж.

– Мне очень жаль, мистер Фаворит, – сказал он, – на вечер среды в отеле «Ритц» не осталось мест. Если угодно, я могу проверить доступность жилья схожего уровня в этом же районе.

Я сказал, что все тип-топ.

Завернув дубинку, я задумался о маленькой книжице с шелковым переплетом, лежащей на кровати. Может, стоит выкинуть? Крузмарк держал ее в сейфе под замком, так что она должна быть ценной. Я пригляделся. Маленькая и тонкая – где-то пять на десять сантиметров, – а на обложке вытиснена позолоченная перевернутая пентаграмма, уже выцветшая. Пролистав страницы, я увидел десятки замысловатых таинственных символов в сопровождении печатных пассажей на латыни, греческом и иврите. Шрифт был архаичный, который непросто разобрать даже знатоку языков. Я узнал разве что знаки зодиака. Все остальное – чистейшая абракадабра. Видимо, какой-то самоучитель сатаниста. Решив, что он пригодится, я обернул книжицу фольгой.

Через полчаса я уже все собрал и сложил в сумку. Заперев дверь на два замка и задвинув цепочку, стер тональник и румяна, смыл коллодий с уха. Глядя на отражение в зеркале, спросил себя, кто же я на самом деле. Невыспавшийся бывший частный сыщик, глядящий из стекла, мажорный блондинчик, которым был десять минут назад, – или, может, какой-то неизвестный красавчик-крунер с мракобесными наклонностями. Правда была в почти забытом прошлом. В глубинах того, что осталось от моей души, я знал, что вполне может настать время, когда я увижу, что из зеркала на меня щерится чудовище по имени Джонни Фаворит.

Глава 5

На следующее утро учтивый атташе со стойки отеля вручил мне маленький конверт. Внутри я нашел фирменный бланк «Ритц-Карлтона», от консьержа. «Для вас на вечер среды забронирован номер в «Вандоме» на Вандомской площади, Первый округ. На той же площади, что и «Ритц». Отель маленький, но высококлассный». Карточку я убрал в сумку, а в конверт сунул пятерку.

– Проследи, чтобы это получил консьерж, который дежурил вчера вечером, – сказал я клерку, отдавая конверт. – Я вернусь в следующем месяце, – последнее я добавил, чтобы он не прикарманил чаевые.

В Логан я успел незадолго до одиннадцати. В очереди к стойке «Американ Эйрлайнс» передо мной была всего пара человек. Я зарегистрировал багаж и заплатил 14 долларов 5 центов за билет в одну сторону. До посадки оставалось сорок пять минут. Время я провел за журналом «Тайм», чувствуя себя в парике и гриме подозрительным цирковым клоуном. Никто на меня не взглянул. Для остальных пассажиров я был обычным бизнесменом.

Рейс 417 опоздал на десять минут. Время он наверстал благодаря попутному ветру, и мы приземлились в Ла-Гвардии в 13:48. Я подождал багаж, стараясь не озираться. Как и думал, в зале прилетов слежки не установили. Копы в штатском бросаются в глаза так же легко, как идиоты в форме. Ни одного копа в округе.

Стоял прекрасный нью-йоркский денек середины пятидесятых. Синее небо, ни ветерка. Я не стал ждать, такси взял сразу. Два часа пополудни в Нью-Йорке – не час пик. Пока водитель собирал сумки в багажник, я посматривал на одного из ребят в синем, который дежурил в зоне вылета.