– Прости, нет.

– Может, подскажешь пару местечек, где он может торчать? Бывают в каких-нибудь клубах в Париже церемонии вуду?

– Вуду?

– Ну да. Барабаны. Танцы. Гаитянское мумбо-юмбо.

– Знаешь, есть такое место – «Ла Кабан Кубен». В основном они по румбам и самбам. Вечерние танцы. Вся херня.

– «Барон Самеди», – пробормотал Бад Пауэлл, глядя прямо перед собой.

– Что-что? – Повернулся к нему Клук.

– «Барон Самеди», у Ле-Аль.

– В точку. – Кларк посмотрел на меня. – Бад дело говорит. Есть тут по соседству кабак под названием «Барон Самеди», в Первом округе. Рядом с центральным продуктовым рынком. Гаитянский. Креольская кухня. Вуду-представления. И прочая зомби-хренотень. Слышал, там пьют куриную кровь и еще хрен знает что.

– Спасибо. Загляну.

Кенни Кларк пригляделся ко мне, как коп.

– Кстати сказать, а та милашка Евангелина сама не была какой-то королевой вуду?

– Что-то в этом роде, – признался я.

– Какого я только говна в свое время о тебе не наслушался. Будто ты когда-то возил с собой в багаже череп.

– Так говорят. Сам уже не помню.

– Что ты паришь! – Кларк теперь откровенно включил копа. – Этакая дичь не забывается.

– Меня приложило на войне, – сказал я. – Отшибло память. Я и тебя-то толком не помнил, пока сегодня не услышал, как трио играет «Cherokee». И тут сразу все щелкнуло.

Клук посмотрел на меня более сочувственно и положил тяжелую руку мне на плечо:

– Война, блин. Баду тогда тоже в кочан прилетело. Может, вы, засранцы, еще самые везучие из нас. Иногда я и сам не прочь забыть все это говнище.

– Не стоит, мужик, – ответил я. – Слишком много забудешь – слишком много простишь.

– Аминь, брат, – сказал Клук.

Глава 8

Мне приснилось, как Епифания пляшет голой в Центральном парке. Кровь сбегала у нее по груди, пока она кружилась в неистовом бамбуше среди распевающей толпы. Во сне она сжимала не обезглавленную курицу. Вытянутые руки держали за волосы отрезанную человеческую голову, и кровь брызгала на ее лицо, охваченное экстазом. Это была моя голова. После кошмаров я обычно просыпаюсь в холодном поту, с застрявшим в горле немым криком. В этот раз я хохотал до колик. Серьезно. Во сне болтающаяся окровавленная голова завывала от маниакального смеха. Я проснулся и обрадовался, что котелок еще сидит на плечах.

Я незамедлительно приступил к работе. Во-первых, убрал светлый парик к остальным в обувную коробку. Парики венчали список заноз в заднице. На большинстве голов, которые покатились во время Террора, были парики. Хватит их с меня. Я выполнил простые инструкции на упаковке краски для волос «Мисс Кэрол», которую купил в Хартфорде. Краска избавила от потребности в парике. Фотография в паспорте была годовой давности. Поход в парикмахерскую объяснит любую разницу.

Сидя за столом в ожидании, когда высохнут волосы, я вставил лист отельной бумаги в печатную машинку, которую вчера вечером попросил у консьержа доставить в номер, и приступил к первому из нескольких писем, начиная с трех парижских адресов из книжки Уоррена Вагнера. Все письма, по сути, были одними и теми же: дескать, я сотрудник Вагнера, в городе по делу, надеюсь, что мне помогут связаться с Луи Цифером. Все пять писем я подписал «Джон Х. Фаворит» и планировал вложить в конверты копии фотографий и доктора Цифера, и Эль Сифра, когда заберу их в лавке.