– Превосходно, мистер Фаворит. Мы вас ждем. Ставлю вас в известность, что некоторые товары доступны для приобретения только для уполномоченных сотрудников правоохранительных органов.

– Без проблем, – сказал я, вспомнив про почетный полицейский значок города Скенектеди, принадлежавший Гарри Ангелу, и повесил трубку.

Ровнехонько через десять минут я стоял перед зданием № 8 по рю Бальзак в стиле ар-деко. На одной из латунных табличек, скромно вделанных сбоку от двойных стеклянных дверей, было выгравировано «Kreigmann y fils; 1ère étage». С правой стороны в алькове подъезда висел маленький металлический домофон. Я нажал кнопку «Кригмана и сыновей».

Интерком затрещал. Далекий металлический голос спросил:

– Мсье Фаворит?

– Oui, – сказал я. – Ici.

В ответ электронное жужжание открыло входную дверь. Я толкнул ее и вошел в вестибюль – стерильный, как приемная в больнице. Лифт был слишком тесным, и я поднялся по мраморной лестнице на первый обитаемый этаж. У открытой двери, где латунными буквами было написано название фирмы, меня ждал долговязый человек в сером костюме идеального покроя. В нем все было серым – от глаз и редких седых волос до серебряных коротких усиков на заячьей губе. Вылитый призрак Гитлера.

– Bonjour, – сказал он, пригласив меня внутрь.

– Bonjour, мистер Кригман?.. Не против, если будем общаться по-английски?

– Ну конечно. Я не Кригман. Меня зовут Курт Витал. Отто Кригман был моим дедом.

Витал провел меня в просторный зал с шестью большими окнами, выходящими на улицу. Столько света для лавочки, придуманной для темных делишек. Почти весь паркет покрывали дорогие китайские ковры. Вдоль стен, как стражи, выстроились высокие витрины. Открытое пространство разделял ряд столов со стеклянными крышками.

– Могу я увидеть ваши документы? – Голос Витала лился, как сироп.

Я выудил из сумки паспорт. Витал изучил его, перевел взгляд на меня.

– Если не ошибаюсь, вы сказали, что служите в правоохранительных органах.

– На пенсии. – Я достал кошелек и показал значок из Скенектеди. – Занимаюсь безопасностью транснациональной корпорации. Не могу сказать название.

– Конфиденциальность – это наш бизнес, – прошептал Витал.

Он разрешил мне какое-то время побродить самому по себе. Это был дорогой супермаркет для шпионов. Я наткнулся на высокий шкаф с десятками моделей фотокамеры «Минокс» – компактных, как пачки жвачки. В другом шкафу были маленькие шпионские камеры, замаскированные под спичечные коробки, губную помаду, ручки, портсигары, прятавшиеся за пуговицами и значками. Витал бесшумно скользил позади.

– Могу я помочь найти что-либо конкретное? – справился он.

Я сказал, что внедряюсь на бизнес-конференцию предприятия-конкурента и не могу разглашать об этом подробности. Нужно что-то, чтобы записать собрание незаметно. Курт Видал знал, что мне нужно. Он подвел меня к длинному столу-витрине в центре помещения. На зеленой поверхности с бархатной подложкой, словно драгоценности в маленьких шкатулках, находилось множество миниатюрных диктофонов ненамного больше книжки в мягкой обложке. Их окружали различные аксессуары (наушники, микрофоны, ножные педали, катушки проводов).

– Серия «Минифон» от «Протоны», – сказал Витал. – Непревзойденное достижение немецкой инженерной мысли. – Он открыл боковую панель и доставал инструменты один за другим. – П-55, – тянул он, расставляя их по очереди на крышке, – «Лилипут», выпущенный как раз в прошлом году, – самое маленькое микроустройство для записи на рынке.