Он вытащил из кармана кошелек и высыпал на стол горсть зеленых камешков.

– Это у нас в галактике монеты такие. Честно! – буркнул он. – Берите сколько надо. Заработали! Очень обязан!

Это оказались необработанные изумруды. Адам выбрал самый маленький камешек, а остальные вернул владельцу.

– Это слишком щедрая плата, мистер Тигаб. Но раз уж вы сами сказали, что вам удалось кое‑что скопить, то я не чувствую особых угрызений совести. Няня, ты его проводишь?

Мы вместе с Глорией проводили Тигаба до порога. Он что‑то миролюбиво напевал себе под нос. Когда мы вернулись, то все трое подошли к «портрету коновязи» и уставились на него.

– Я не раз видел, как коновязи украшали фигурами негров или наездников, – сказал я, – но какой безумец решил использовать для этой цели Бетховена?

– Я же говорил тебе, Альф: нет в мире предела удивительному и прекрасному! Ну, и как, по‑твоему, «Ригодон» это напечатает?

Я пожал плечами, желая, чтобы он поскорее отвязался, и сказал:

– Между прочим, я догадался, чем ты заменил эти первые четыре ноты из Пятой симфонии, что тут были раньше изображены!

– Вот как?

– Да! Я их узнал. Это основная тема «Рапсодии в блюзовых тонах». Неужели теперь Тигаба будет преследовать призрак Джорджа Гершвина?

– Все зависит от коновязи, – засмеялся Адам.

– Если я правильно понимаю, должен осуществляться некий обмен? Но тогда почему же ты не можешь просто удалить некоторые нежелательные аспекты психики клиента, если она не в порядке?

– Опасность заключается в том, – пояснил он, – что в психике твоей могут незаконно поселиться этакие… сквоттеры! У меня как‑то раз бьша женщина, одержимая совершенно дикой идеей: ей хотелось иметь в своем сердце свободное местечко для каждого из своих любовников. Я попытался проследить, как это будет работать, и что же? Проклятый паук Черная вдова притаился у нее за дверным косяком, и конец! О, разумеется, все на свете – все живые существа, люди, звери или овощи, имеют душу… Но больше – никогда! Борджиа

– вот как ее звали! Люси Борджиа.

Входная дверь внезапно распахнулась, и в проеме возник столб атмосферного электричества. Светясь холодным светом, столб переместился на середину приемной, и из него показалась огромная, исполненная невыразимого достоинства фигура Мефистофеля.

Пришлось с радостной улыбкой приветствовать его.

Он грациозно поклонился в ответ.

– Merci! Merci! Merci! Я десятый граф Але‑сандро ди Калиостро.

– Ну как же! – улыбнулся Адам. – Потомок того самого Калиостро, авантюриста, волшебника, лжеца и великого мошенника. Умершего в крепостной тюрьме Сан‑Лео в 1795 году.

– Да. Имею честь, месье Мазер!

– Вы десятый граф Калиостро? Значит, вы должны были родиться где‑то в конце двадцать первого века?

– В самом начале двадцать второго, месье. В Париже.

– Добро пожаловать к нам, граф. Мы сочтем за честь… А это моя…

– Да‑да, это ваша ассистентка, она из змей, а зовут ее Сссс. – Он явно произносил это имя именно так, как надо. – Но вот этот джентльмен из Etats‑Unis мне не знаком…

– Это Альф, он из журнала «Ригодон». Он помогает мне, а заодно готовит статью о нашей меняльной лавке «Черная дыра».

– Очень приятно, месье Альфред! Счастлив с вами познакомиться. Но вы, разумеется, понимаете, что ваши распрекрасные сочинения так никогда и не будут напечатаны? В это просто никто не поверит. Да и можно ли поверить волшебству, которое творит месье Мазер? И тем не менее он настоящий гений! Как и мой прапрапра… и так далее дед, знаменитый…э‑э… Пардон, мэтр, как лучше перевести слово simulateur?

– Обманщик.