– А ты, между прочим, тоже охотница! – заметил я, жуя печенье.

– Да, и одна из лучших!

– А скажите мне, матушка Шиптон, – почти весело спросила у нее Глория, – вы слышите какие‑нибудь иностранные слова во время этих видений?

– А как же! Когда об иных странах речь идет – обязательно слышу.

Глория кивком указала ей на меня:

– Значит, слово «охотник» – это ваш перевод какого‑то чужеземного слова? Вы с таким чувством его произносите…

– Ох и востра ты, детка! – восхитилась мамаша Шиптон, наливая себе в чашку кипяток и весьма ловко пользуясь пакетиком с заваркой. – Действительно, видела я одну иностранную штуковину – вроде бы как «хранителем» ее называли, только на самом деле это охотник был.

– И еще там было слово «грейлон»?

– Было. Они как бы вместе были. Глория кивнула и тоже принялась пить чай. Я заметил, что клыки у нее наготове.

– Не могла бы ты пояснить мне, – обратился я к ней, – что, черт побери, вы с ней обсуждаете?

– Альф, ты, без сомнения, самый опасный человек на Земле! Причем на протяжении многих веков в ту и другую сторону временной оси. Как же ты этого не понимаешь?!

– Ну‑ну. А как насчет того, чтобы меня просветить?

– Нет. Время течет по‑разному – для нас и для тебя. И лично твое, и наше общее. Ведь ни одно из них не идет так, как полагается. Вот мы и выжидаем, а ты волнуешься и страдаешь в результате собственных поступков. Ну ты вспомни: мы ведь могли не раз причинить тебе зло, но до сих пор так и не причинили, верно?

Я кивнул и сказал:

– По‑моему, на этот раз мне здорово повезло с заданием.

– Но этот раз – единственный в своем роде! – заметила Глория.

– Господи, до чего ж интересно вы тут говорите! – прервала нас матушка Шиптон. И, честное слово, я только в этот миг начал о чем‑то догадываться. – А мне ведь вот что в голову‑то вступило: если в чай чуточку вашего бренди добавить, так еще весельше будет!

Я изо всех сил пытался представить себе собственное отражение в зеркале. Мне нужно было спросить у него совета! И оно вдруг явилось мне, молча на меня посмотрело и сказало: «А теперь урони чашку».

Я уронил. Матушка Шиптон пронзительно взвизгнула, и глаза ее наполнились слезами.

– Альф, как ты мог? – упрекнула меня Глория. – Эти предметы быта так высоко ценятся здесь!

– Простите… Она сама у меня из рук выскользнула.

Глория встала.

– Я сейчас вернусь, – сказала она, – и принесу кое‑что взамен.

– Да необя…

Но Глории уже не было. Меньше чем через тридцать секунд она появилась снова – украсив волосы длинной узкой лентой и держа в руках кружку, взятую на кухне в «Черной Дыре». Кружку она протянула мне. И я налил туда чаю.

– Эту можешь сколько угодно ронять, – сказала Глория. – Она виртуально небьющаяся.

Я кивнул, и мы с матушкой Шиптон поблагодарили Глорию за заботу. Пока она отсутствовала, я успел научить матушку Шиптон, что именно нужно в таких случах говорить.

Мы пили чай и ели марципаны. А за окном все лил дождь, крыша по‑прежнему протекала, и мысли в этом давно минувшем, пропащем мире были какие‑то отсырелые и тоже пропащие!

ГЛАВА 6. УЛЫБКА ЗАГАДОЧНОГО КОТА

Когда мы пожелали вернуться назад, то унеслись так быстро, что я даже несколько растерялся и сильно стиснул запястье этой La Shipton – чтобы не забывала о моих наставлениях.