Он понял меня.

– Не за что. И не забудьте, что мистер Келси‑Рамос желал вас видеть.

– Я уже иду к нему. До скорого.

Я шёл по коридорам «Вожака» в надежде, что не опоздаю настолько, чтобы Рэндон устроил мне разнос, и от души желая уже не застать Айкмана.

Мне повезло наполовину.

– Почти вовремя, – пробурчал Рэндон, когда меня провели в рубку. – Где это вы были?

– В Камео, – ответил я. Айкману я кивнул со всей возможной учтивостью. Он всего лишь недоуменно посмотрел на меня, как бы не заметив моего пасса. – Я докладывал капитану Бартоломи, куда иду, – добавил я.

На лице Рэндона промелькнула тень недовольства, но скорее это было недовольство собой, а не мной. Если лорду Келси‑Рамосу и удалось передать своему сыну одно из своих качеств, так это умение признать свои промахи и ошибки.

– Понимаю, ладно, неважно. – Он снова повернулся к своему компьютеру.

– А что вы делали в Камео? – без всяких околичностей поинтересовался Айкман. В его вопросе явно чувствовалась настороженность.

– Дела, – намеренно напустил туману я.

– Скорее, этот визит был продиктован чувством сострадания, – вставил Рэндон и удостоил Айкмана задумчивого взгляда. – Бенедар полагает, что обвинение против нашей зомби может быть сфабриковано.

Если Рэндон надеялся на то, что реакция Айкмана будет бурной, то должен быть разочарован. Искривлённая в презрительной усмешке губа Айкмана свидетельствовала о том, что он разгадал ожидания своего оппонента.

– Лишь только потому, что она это утверждает? – подчеркнуто язвительно спросил он, всадив весь запас цинизма в мельком брошенный на меня взгляд. – Или только потому, что Смотрители не привыкли к таким ужасам, как казнь?

Я начал было отвечать, но Рэндон опередил меня.

– Так вам было известно, что она заявила о своей невиновности?

– В общем, да, – ответил Айкман, язвительности в его тоне заметно поубавилось под напором ледяной решимости, с которой задал свой вопрос Рэндон. – Ну и что с того? Каждый приговоренный всегда заявляет это – а что им еще остается? Если по мнению судей Внешнего предела она виновата, то я склонен верить им.

– Да, это так, но я думаю, мы годимся и на нечто большее, чем просто поверить им. – Внимание Рэндона переключилось на меня. – Вам удалось что‑нибудь выяснить?

Я скрипнул зубами, все еще негодуя на себя из‑за допущенной мной ошибки.

– Они нам не помогут.

Он поднял на меня взор.

– Почему?

– Всё дело в одном из местных законов…

– Тоже мне, местные законы, – презрительно фыркнул Айкман. – Ни один гражданин Солитэра, независимо от вида наказания, не может быть вывезен за пределы юрисдикции системы Солитэр в целях навигации, управления или для оказания помощи при пилотировании в составе любой межзвёздной команды.

Как бы я ни чувствовал себя, но все же был восхищен.

– Именно об этом законе и идет речь. Правильно, – подтвердил я.

– Не сомневаюсь, что этот закон не мог не подействовать. Этот принцип является стержневым в соглашении между колонистами Солитэра и Патри. – Его переполняло злорадство. – И исключений из этого правила нет. И быть не может.

– В каждом законе предусматриваются и исключения, – колко возразил Рэндон.

– Но не в этом. Даже сам губернатор не в силах что‑либо изменить. Либо это решение Патри, либо ничьё больше.

– Но почему? – спросил я.