басурмане - все, веники, сгорели бы в  одночасье.  Сотника  повидать  им  не

удалось, дальше Солянки к казармам не пустили, гостинцы велели в  караульной

сторожке оставить, передадут, мол, в руки.

Вечером все собрались в общей комнате,  взгрели  двухведерный  самовар,

склепанный Кузьмой из старой канистры,  семейные  принесли  печева,  варенья

всякого... Сергей почти и не пил духовитого чаю, заваренного на смородиновом

листу. Он уперся подбородком в кулаки и жадно  слушал  рассказы  о  летунах,

которых пожгли над рекой засевшие в Бастионе итильцы, о  магах,  что  своими

зеркалами пускали огненные шары, о том, как  осерчавшие  дружинники  сгоряча

перебили казанское посольство.

Потом долго судачили о хорошей жизни  до  того,  как  великая  погибель

пришла, о чудных делах на севере, где будто бы средь вод таится уцелевший от

бед не тронутый временем и лихими  людьми  тайный  город  Питер,  где  живут

просто и весело, да только входа туда нет никому  пришлому...  А  когда  все

разошлись спать, он долго сидел на лавке, уставившись глазами в темный мятый

бок самовара. Вся его беготня по оврагам и  буеракам,  драки  с  Тимофеем  и

возня с детворой показались вдруг унылым, неинтересным занятием.  Скорей  бы

дядя взял его в дружину - вот где весело!

Потянулись дни.  Скучные,  похожие  один  на  другой.  Кузнец  Василий,

который был заодно и старостой поселения, приставил  его  к  деду  Кузьме  в

коптильню. Пора было на зиму  припасы  делать.  Сергей  весь  пропах  дымом,

сестры ворчали, но терпели - парень был при деле. Потом он  помогал  гончару

Николаю горшки обжигать. Большие глиняные жбаны хорошо брали фермеры. Но  то

ли глина худая попалась, то ли Николай не с той руки  начал,  горшки  частью

полопались, частью вышли кривыми. Выкинули все за ограду близ ворот.

А еще через неделю  в  поселение  завернул  обоз  со  старателями.  Две

телеги, доверху набитые барахлом, въехали во двор. Старателей было  четверо,

одного из них Василий признал, а то могли и не впустить.  Иногда  под  видом

торговых людей промышляли сущие разбойники. Еще рассказывали,  что  в  одной

деревеньке под Калугой пустили на ночь незнакомцев, а те под утро обернулись

нежитью, сожрали всех стар и млад, деревеньку же спалили.

Знакомого старателя Василий увел к себе. Кузня стояла чуть поодаль,  за

врытыми в землю бетонными плитами. Поселяне опасались огня. Старатели  между

тем выгрузили с телег большие  тюки,  связки  металлических  кружек,  фляги,

кастрюли, тряпье разное. Подошли женщины, глянули на добро и  разошлись,  не

желая показывать интерес.

Старателей разместили в свободной комнате,  рядом  с  общим  залом.  Те

отволокли свое добро и выставили его на погляд в  коридоре  вдоль  стены.  К

вечеру  Василий  уже  знал,  что  кому   приглянулось,   и   повел   долгий,

обстоятельный торг. Знакомый его оказался вожаком старателей.  Пока  женщины

накрывали столы да ставили  угощение,  они  с  божбой  и  матюгами  пытались

объегорить друг друга. Потом Василий  с  подручным  в  две  ходки  притащили

тяжелую связку болтов для арбалетов, десяток мечей из хорошей  стали  и  два

испорченных карабина.