Ронни облегченно вздохнула.

– Тебе лучше не двигаться, пока мы не убедимся, что они не вернутся, – прошептала она Гейбу.

– А я и не собираюсь двигаться, – ответил он глухим голосом и ласково провел ладонью по ее плечу. – Боже, какая у тебя нежная кожа.

Как то Эван рассказывал Ронни, что, будучи в плену, Фолкнер ежедневно тренировался. Теперь она могла сама в этом убедиться, ощущая под своими пальцами натянутые, словно струны, мускулы. Она зачарованно посмотрела на него. Русая борода и цветные линзы делали его лицо практически неузнаваемым. Странное чувство внезапно охватило Ронни. Ей вдруг показалось, что она лежит в объятиях не Гейба Фолкнера, а совершенно незнакомого ей человека. Он оказался совсем не таким, каким она его себе представляла… Гейб продолжал медленно гладить ее плечи. Его бедра раскачивались в том же томном ритме. Ронни почувствовала нарастающий жар внизу живота, и в этот момент Гейб прильнул к ней, коснувшись самой интимной части ее тела.

– Я хочу, – произнес он сквозь зубы. – Разреши мне.

Ронни на мгновение замерла и ошеломленно посмотрела на него.

– Нет, нет!

– Нет? – Гейб тяжело выдохнул. – Ну что ж, я не собираюсь тебя насиловать. – Он закусил нижнюю губу. – Лежи спокойно, ничего не произойдет.

Из коридора по прежнему доносился глухой шум.

– Если нельзя ничего другого, давай поговорим, – сказал Гейб.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? – с трудом выдавила она.

– Все равно что. Ронни – уменьшительное от какого имени? От Вероники?

– Ни от какого. Просто Ронни. Мой отец хотел сына. Он думал, что девочка приносит одни неудобства. Я была его самым большим разочарованием, пока он не понял, что со мной вполне можно обращаться, как с мальчиком. Они ушли?

– Нет еще, – ответил он. – Я все еще слышу их голоса в конце коридора. А твоя мать?

– Она развелась с отцом, когда мне было три года.

– И оставила тебя?

– Для нее любой ребенок приносил неудобства, независимо от пола.

– Мне кажется, что не стоило сейчас затрагивать эту тему, – медленно произнес Гейб, окидывая взглядом ее тело.

Ронни нервно засмеялась.

– Джед всегда говорил мне, что у меня особый талант говорить что нибудь не вовремя.

– Кто такой Джед? – нахмурился Гейб.

– Они ушли! – С этими словами в комнату ворвалась Фатима.

– Слава богу! – Гейб откинул простыню и поднялся с кровати.

Удивленно вскинув брови, Фатима посмотрела на него.

– Только не нужно говорить мне, что тебе было неприятно лежать рядом с ней. Она, конечно, худощава, но это, пожалуй, единственный ее недостаток. – Ее взгляд скользнул ниже. – Да, она точно не показалась тебе непривлекательной.

Ронни натянула простыню на свое обнаженное тело.

– Думаю, что они уже не вернутся сюда, – продолжала Фатима. Теперь они ищут в соседнем доме. Сейчас принесу вам еды и вина.

– Мы здесь в безопасности? – спросил Гейб.

Ронни пожала плечами:

– Здесь все же лучше, чем на улице. Они теперь не скоро успокоятся. Будут останавливать всех подряд. Эван сказал, что в семь утра у рынка, нас будет ждать джип. Там будет столько народу, что нас вряд ли кто нибудь заметит.

– Эван?

– Мой отец. – Ронни встала, закуталась в простыню. – Я пойду оденусь.

– Оставайся здесь, – сказала Фатима. – Тебя могут увидеть, а мне не нужны разговоры о том, что у меня тут разгуливают посторонние люди. Эван оставил вам обоим одежду. Я схожу за ней.

Дверь закрылась, и Ронни какое то время стояла в задумчивости, не решаясь обернуться.