Родом я грек – не таюсь; Синон быть может несчастен,

         Воля судьбы; но коварным лжецом никогда он не будет.

         Верно, молва донесла до тебя знаменитое имя,

         Верно, слыхал о делах Паламеда, Вилова сына;

         Славный вождь, но безвинно, по злым наущеньям пелазгов,

         Только за то, что войны не оправдывал, преданный смерти,

         Ныне же, света лишенный, от них же, свирепых, оплакан.

         Сродник его, мой убогий отец, его попеченьям

         В юности вверил меня, снарядив на войну; и доколе

         Был почтен Паламед, заседая с вождями в совете,

         Был и я не без имени, было и мне уваженье.

         Но с тех пор как пал он жертвой Улиссовой злобы,

         Тяжкую жизнь во мраке печальном влачил я, бесплодно

         В сердце своем негодуя на гибель невинного друга;

         О, безрассудный! я не смолчал, но смело грозился

         Мстить за него, лишь только б в Аргос возвратиться с победой

         Боги велели! Угрозы мои распалили их злобу.

         С той минуты беды за бедами; Улисс неусыпно,

         Сам виновный, меня обвинял в замышленьях, коварно

         Сеял наветы в толпе и губил меня клеветами.

         Прежде не мог успокоиться он, доколе Калхаса…

         Но почто продолжать бесполезно-прискорбную повесть?

         Что прибавлю? Когда вам все греки равно ненавистны —

          Ведать довольно: я грек; поражайте меня; вы Улиссу

         Тем угодите; и щедро за то наградят вас Атриды».

         Чужды сомненья, не зная всего вероломства пелазгов,

         Мы, любопытством горя, вопрошать продолжаем Синона.

         Снова начал он робкую речь с лицемерным смиреньем:

         «Долгой осадой наскучив, бесплодной войной утомленны,

         Греки не раз от упорныя Трои бежать замышляли.

         О! почто сего не свершилось? Но бури от моря

         Часто им путь заграждали, и южный ветер страшил их.

         С той же поры, как построен был конь сей из брусьев сосновых,

         Грозы с небес не сходили, и ливень шумел непрестанно.

         В трепете мы Эрифила узнать, что велит нам оракул,

         В Дельфы послали – с ужасным ответом он возвратился:

         Греки, плывя к Илиону, кровию девы закланной

         Вечных склонили богов даровать им ветер попутный:

         Крови аргосского мужа и ныне за ветер возвратный

         Требует небо.