Першин понял, что еще секунда – и он выйдет из машины, и тогда уже никакая сила не окажется способной вернуть его к этому разговору.

– Ладно, Виктор Петрович. Давайте поговорим о том, на что у меня есть право. Вы не знаете, кто и за что убил мою жену, зато я знаю, кто и как убил вашу дочь.

– Что вы… что вы такое несете, доктор?! Ее никто не убивал! Это был несчастный случай! Вы ответите…

– Отвечу, – опустил стекло Першин и полез в карман за сигаретами. – А сейчас наберитесь терпения и послушайте… Вам известно, что такое «флэш‑блэк»?

– Нет!

– Сейчас расскажу. Так называют психоделическое изменение сознания в результате употребления одного наркотического вещества – диэтиламида лизергиновой кислоты. Проще – ЛСД, слышали о таком?

– Слышал, но это не имеет ровным счетом никакого отношения ни ко мне, ни к моей дочери.

– Может быть. Зато к вашей жене – самое непосредственное.

– Чушь! Моя жена никогда не употребляла наркотиков! – снова вскричал Масличкин и потянулся к двери.

– Ваша жена – алкоголичка, Виктор Петрович, – спокойно сказал Першин, и этих слов оказалось достаточно, чтобы превратить собеседника в каменное изваяние. – Сейчас она не пьет, но в свое время допилась до того, что ее выгнали из театра оперетты и поставили на учет в наркологическом диспансере. Так?

Масличкин буквально приклеился к сиденью. Уверенность, с которой говорил Першин, делала отрицание этого факта явно бессмысленным.

– Ее не выгоняли из театра, – сказал он после долгой паузы упавшим голосом. – Я настоял, чтобы она ушла и лечилась.

– Как?

– Что «как»?

– Как лечилась? В ЛТП? У нее были приступы, сопровождавшиеся бредом преследования. Возможно даже – попытки суицида. Таких больных содержат в стационаре под наблюдением.

Масличкин тяжело вздохнул и, закрыв глаза, запрокинул голову. Выглядел он неважно.

– Ну, что ж, тогда я вам расскажу. Вы нашли способ избавить жену от принудительного лечения в профилактории. Наверно, это стоило вам немалых затрат. И договорились с врачом‑психиатром об избавлении ее от алкогольной зависимости амбулаторно. Методы, которые он применял, вам известны?

– Мне – нет. А откуда вам известно то, что представляет собой, насколько я понимаю, врачебную тайну?

– А вы полагали, что, сняв ее за взятку с учета, сохраните это в тайне?.. Те, как сейчас принято говорить, нетрадиционные методы, а именно – кодирование, которое, возможно, пытался применить в лечении врач, в ее стадии оказались неэффективными: тяга к спиртному сохранялась, наверняка продолжались галлюцинации. И тогда он – или другой врач, вам это должно быть известно лучше – прибегнул к использованию ЛСД‑25. Постепенно раскрепощая психику, он заставил ее осознать пагубность своей привычки, и через год она перестала пить, еще через пару лет ее сняли с учета. Будучи натурой творческой, она ощутила в себе нерастраченное дарование, возврат былых способностей и даже пыталась вернуться в театр. Но ее не приняли. Сослались на отсутствие вакансии скорее всего. На самом же деле причиной отказа послужило другое: и пела, и танцевала Наталья Масличкина уже плохо. Только никто не сумел бы убедить ее в этом, потому что в собственных глазах она была гениальной артисткой. Это пела уже не она. Это «пел» в ней, фигурально выражаясь, наркотик. Увы, избавившись от алкоголизма, она пристрастилась к другому зелью. Не получая очередной дозы, испытывала угнетенное состояние, зато когда находила порошок, пребывала в приподнятом настроении.