|
.. Мы совсем закабалились. Мне ведь надо кончить ученье — шутка сказать, еще целый год отец должен меня содержать. В прошлом году во время каникул я все время работал на плантациях, помогал, а в этом году бываю там только урывками, занимаюсь любовью... на это-то я не жалуюсь... Но ты ведь сама видишь, какие у меня отношения с отцом... Как же я могу просить у него на спальню?.. — Хорошо, — сказала Мартина, — не будем больше об этом говорить. Будем спать на полу. — Тебе не придется спать на полу, мы возьмем отсюда кровать и все, что потребуется. Даниель сел в постели и почти кричал, вперив взгляд в яркую звезду. — Не ори, пожалуйста! Ты похож на мужа моей матери. Я лучше буду спать на полу, чем на здешних Кроватях. Настоящие гробы. От них пахнет потом и трупом. — О господи... Что за мучение! — Даниель откинулся на подушки. — Даниель, я напрасно тебе об этом сказала. Я уже выбрала мебель, которая мне безумно нравится, и я ее приобрету! Вот увидишь. Ты еще будешь мной гордиться. Хоть я и говорю, по-твоему, как необразованная дуреха. Я напрасно надоедала тебе всем этим. Больше приставать не стану. Поцелуй меня. С тех пор вопрос о спальне не поднимался. Да и времени не было, пронизанные солнцем дни летели все быстрее, они мчались один за другим, разделяемые лишь лунными ночами. А Даниелю нужно было довести до конца начатую гибридизацию, он уходил на плантации и работал наравне со всеми: с одной стороны, он хотел своей работой отплатить отцу хотя бы за те розы, которых его лишил, а с другой стороны, незаметно занимался искусственным опылением роз, так ему было легче, чем если бы он это делал, приходя только для этой цели. Было и другое, и тут Мартина могла ему помочь: кузен Пьеро, тихоня, воды не замутит, посадил-таки весной розовые кусты на одном из участков, принадлежащих мсье Донелю, на таком маленьком, что никто до тех пор его не возделывал. Теперь надо было произвести скрещивание, а также посадить шиповник, к которому Пьеро в августе привьет новый гибрид: красную розу с чистым ароматом, ту розу, на которую они возлагали все надежды и которая будет носить имя «Мартина Донель»! Даниель и Мартина отправились вдвоем на машине как будто на прогулку — так выглядело естественнее, — а Пьеро должен был догнать их на велосипеде. Это было дело нешуточное, вдруг да кто-нибудь обнаружит участок... При одной только мысли об этом Даниель умирал от стыда, он представлял себе, как будет смеяться отец и работники над его ребячеством, не говоря уже о Бернаре. А Поло? Что подумает маленький Поло, который боготворит Даниеля? Ужас, просто ужас! В это утро, боясь быть обнаруженными, они на все смотрели с тревогой. За завтраком «собачья мамаша» ворчала что-то непонятное. Когда Даниель выводил машину, ни во что не вмешивающаяся Доминика вдруг спросила: — Куда это вы направляетесь? У вас вид контрабандистов. Но, встретившись глазами с Мартиной, ушла в контору, не дожидаясь ответа. А когда машина проезжала через ворота, усатый работник им крикнул: — Прогуливаетесь, а?..— и разразился дурацким смехом... Они ехали молча. — Я тебе не советую пытаться убить Бернара, — сказала Мартина, — у тебя не хватит пороха! Но Даниель не засмеялся, он был грустен, очень грустен. |
