Бомс всегда важничал, разговаривая с жителями подводного царства. Он считал себя ученым, потому что закончил медицинскую академию Семи Морей. А не каждому выпадало постигать знания в этой академии.

Бомс плавал с высоко поднятой головой, и его длинный, фиолетовый от старости нос смотрел вверх. Возможно, оттого, что Бомс любил задаваться. А, может, быть, оттого, что он носил пенсне.

Русалочка нашла лекаря в больничной палате. Он осматривал морскую каракатицу, которая мучилась желудочными коликами.

Дать ей три ложки рыбьего жира, – отдал он распоряжение своему ассистенту – толстому, неповоротливому сому.

– Ну-ка, посмотрим, кто тут у нас, – поплыл он дальше, к кровати у окна. – А, это вы, тетушка медуза. Как ваши щупальца? По-прежнему болят?

– Да, они ноют от старости, уважаемый Бомс, – покачала головой медуза.

– Одну ложку рыбьего жира, – повернулся лекарь к ассистенту.

Ариэль, наблюдавшая за осмотром у стены, не удержалась и рассмеялась.

Важный Бомс медленно повернул голову и заметил дочь морского царя.

– А, это ты, Ариэль, – молвил он. – Ты поступила сегодня очень неосмотрительно, устроив у скал музыкальное представление. Ко мне уже обратились две акулы и кашалот. Бедняга кашалот! Мне придется прооперировать ему бок.

– Только не давайте ему рыбьего жира, – улыбнулась Русалочка. Лекарь обиженно вскинул нос кверху.

– Дядюшка Бомс, – сказала Ариэль. – У меня есть к вам важное дело.

Лекарь молчал, пристально глядя на дочь морского царя.

– Вы должны осмотреть одну пациентку.

– Я догадываюсь, о ком идет речь, – важно ответил Бомс. – но я не сделаю этого, пока мне не прикажет Тритон.

– Папа знает. Он разрешил мне проводить вас к скалам, – заверила лекаря Русалочка.

– Да? – удивился тот. – Тогда подожди. Сейчас я закончу осмотр, и мы поплывем.

Ариэль улыбнулась. Она нисколько не сомневалась в том, что Бомс согласится взглянуть на Лилиану, ведь та слыла необычной пациенткой. И мало кому из коллег Бомса удавалось лечить людей. Если не сказать, что подобного вообще никогда не случалось.

Осмотр быстро закончился, так лекарю не терпелось поскорее увидеть девочку. Он собрал в чемоданчик все необходимое, протер платочком, смоченном в буром растворе, лысину, чтобы она ярче сверкала, и сказал:

– Я готов, Ариэль.

Выплывая из палаты, Бомс крикнул ассистенту:

– Ты остаешься за главного!

В больничном коридоре он несколько раз столкнулся с прогуливающимися там пациентами, потому что из-за длинного, задранного кверху носа, ничего не видел.

– Простите, уважаемый Бомс, – говорили те и отскакивали в сторону.

Наконец Русалочка и придворный лекарь оказались в море, где было просторно, и можно было не опасаться, что старик снова налетит на кого-нибудь.

– Почему ты решила показать мне девочку? – поинтересовался Бомс, который плыл рядом с Русалочкой.

– Потому что я опасаюсь за ее состояние, – ответила та. – Мне кажется, Лилиана серьезно больна. Она всегда печальна и часто плачет.

– И потому ты устроила сегодня музыкальное представление у скал, которое закончилось потасовкой? – догадался умный лекарь.

– Да, дядюшка Бомс, – согласилась Ариэль.

– Странные симптомы, – размышлял над услышанным от Русалочки доктор Бомс. – У нас не принято грустить. А ты говоришь, что девочка печальна. Но, знаешь, люди все такие непонятные. Хотя, нужно признать, что они преуспели в медицине.