Изменить размер шрифта - +
Тогда многие венгры эмигрировали в Камбрию. Родители познакомились уже здесь, когда учились в школе.

– Наверное, им было тяжело, – вздохнула Луиза. – Бежать, начинать жизнь заново. Начинать с нуля, когда столько всего осталось позади.

– Тяжело, – согласился Кас. – Но люди здесь добрые. Даже в самых отдаленных деревнях охотно принимали беженцев, целыми семьями. Они потом шли работать на местные фермы или в шахты. Когда ситуация на родине улучшилась, некоторые венгры вернулись, но многие предпочли остаться здесь. Детей вырастили, стали частью общины.

– Я этого не знала, – сказала Луиза. – Я выросла в Карлайле. У каждого места здесь такая богатая история… и так быстро она забывается. Например, эта стена на участке. Я ведь так и не узнала, кто оставил около нее цветы. И зачем. А ведь это для кого-то важно…

– Простите, – вздохнул Кас. – Если бы ко мне не пристал Даррен, вы, возможно, получили бы ответ на свой вопрос.

– Это не ваша вина, – ответила Луиза, и по ее лицу пробежала тень беспокойства. – Но мне совсем не нравится, что вас преследуют такие опасные типы.

– О, не стоит обо мне волноваться. Хотя мне приятно, что вы беспокоитесь.

Он явно сказал это не подумав. Луиза растерялась, и несколько неловких секунд они молча смотрели друг на друга.

– Ну, – произнесла она наконец, – я, пожалуй, поеду.

Он кивнул.

– Увидимся на следующей неделе?

– Не знаю, – вздохнула она. – Может, уже пора поставить крест на этой идее.

Он засунул руки в карманы.

– Нет, вы этого не сделаете.

– Да ну?

– Ну да. По крайней мере, я надеюсь, что не сделаете.

Она улыбнулась, немного печально.

– Спокойной ночи, Кас. Берегите себя.

– И вы тоже.

Луиза села в машину и через несколько секунд вырулила со стоянки. Кас заметил, как она посмотрела на него в зеркало заднего вида. Оранжевый свет редких уличных фонарей несколько раз выхватил «лендровер» из темноты, а потом машина завернула за угол и исчезла из вида.

Касу стало грустно, но он тут же прогнал меланхолию прочь. Он просто устал; к тому же неожиданное возвращение Даррена сбило его с толку. Кас задумался, правильно ли поступил, заверив Луизу, что ей не о чем беспокоиться, и решил, что да, он все сделал как надо. Конечно, после тюрьмы Даррен совсем обнаглел, но конфликт у него был с Касом, а не с ней. Даррена не мог интересовать пустырь, из-за которого Луиза приехала в Коллатон. Сегодня он просто выпендривался перед другими парнями. Даррен всегда строил из себя лидера – поэтому они и схлестнулись с Касом. При общении с ним ребята вроде Даррена всегда проявляли себя с худшей стороны. Наверное, дело было в его комплекции. Парни понимали, что Кас может уложить их одной левой, и им это совсем не нравилось. Он был человеком добрым и не представлял угрозы ни для кого (уж точно не для своих учеников!), но агрессивную молодежь это мало волновало.

Он пошел домой, думая про эскизы сада, которые нарисовала Луиза. Попробовал представить себе пустырь в обновленном виде, но, как ни старался, не смог. Он хотел, чтобы у Луизы все получилось, очень хотел. Мечтал убедиться – и убедить других, тех, кто не жил здесь! – что Коллатон – не просто забытый богом уголок, черная дыра, пустая трата времени. Но между этим городом и солнцем скопилось слишком много пыли. Слишком много равнодушия и сожалений. Взять того же Даррена. Кас очень старался ему помочь, понимая, что парень неглуп и может многого добиться. Но было слишком поздно – еще до того, как Кас познакомился с ним. А теперь стало очевидно, что Даррен зашел слишком далеко и пути назад для него уже не было.

«И все же, – решил Кас, возвращаясь мыслями к саду, – если кто-то в принципе на такое способен, то это Луиза Макгрегор».

Быстрый переход