– Что‑то давно у нас не было несчастных случаев. – Боцман, явно чувствовал не меньшую усталость, чем Синклер. – Что случилось?

– Передатчик разбит.

– Совсем прекрасно. Я иду – прогулочным шагом. – Он повесил трубку. – Невидимка, Джордж, вновь объявился. Похоже, от передатчика в палате А ничего не осталось.

– Господи Иисуси! – По голосу Джорджа чувствовалось, что он уже не испытывает ни ужаса, ни злости, что ему уже все чертовски надоело. – А почему не нажали сигнальную кнопку?

– Не сомневаюсь, это станет ясно, как только я доберусь туда. Я пошлю Трента вам на смену. Можете немного приложиться к запасам капитана Боуэна. А жизнь на борту «Сан‑Андреаса», Джордж, идет своим чередом, так же как и везде: одна неприятность сменяет другую.

Когда Маккиннон оказался в палате А, первое, что он увидел, – лежащую на постели с закрытыми глазами Маргарет Моррисон и склонившуюся над ней Джанет Магнуссон. Боцман посмотрел в сторону доктора Синклера, который в отчаянии согнулся на стуле, где обычно сидела палатная сестра.

– Вы же сказали, что никто не пострадал!

– Никто не пострадал в медицинском смысле этого слова, хотя сестра Моррисон наверняка бы не согласилась со мной. Её отравили хлороформом, так что она придет в себя через несколько минут.

– Хлороформом? Похоже, Невидимка не обладает оригинальностью мышления.

– Он мерзкий негодяй. Эта девушка перенесла несколько ранений, одно из которых довольно неприятное, но у этого типа, видимо, нет ничего человеческого.

– А вы что же, ждёте деликатности и нежности чувств со стороны преступника, который пытается убить человека с помощью металлической балки? – Маккиннон подошёл к столу и посмотрел на ту груду, что осталась от передатчика. – Я понимаю, что вам хочется сказать, поэтому обойдусь без ваших замечаний. Естественно, никто ничего не знает, поскольку свидетелей нет.

– В том‑то и дело. То, что произошло, обнаружила присутствующая здесь сиделка Магнуссон.

Маккиннон посмотрел на Джанет.

– Почему вы пришли сюда? Услышали шум? Девушка подняла голову и с недовольством посмотрела на него.

– Вы холодны как рыба, Арчи. Вот лежит несчастная, бедная девушка, вот разбитый передатчик, а вам хоть бы что. Вы даже не расстроились, я уж не говорю о раздражении или ярости. А я – в ярости!

– Я это вижу. Но Маргарет скоро придет в себя, а от передатчика ничего осталось, так что я не вижу оснований для ярости. Сделать я тут ничего не могу. Меня беспокоит другое. Вы что‑нибудь слышали?

– Вы безнадежны. Нет, я ничего не слышала. Я просто зашла поговорить с нею. Она лежала, свалившись прямо на стол. Я сбегала за доктором Синклером, и мы вдвоем переложили её на постель.

– Наверняка кто‑то что‑то видел. Не могли же все спать.

– Капитан и его старший помощник не спали. – Она одарила его нежнейшей улыбкой. – Вы, наверное, заметили, мистер Маккиннон, – ехидным тоном произнесла она, – что глаза и капитана Боуэна, и старшего помощника Кеннета сильно забинтованы?

– Мы с вами потом разберемся, – вполголоса сказал Маккиннон, – когда я доставлю вас на Шетлендские острова. Меня хорошо знают в Леруике. – Девушка сделала недовольную гримасу, а боцман повернулся в сторону Боуэна:

– Вы что‑нибудь слышали, капитан?

– Да, слышал. Какое‑то звяканье. Что‑то очень похожее на звон разбиваемого стекла. Точно не разобрал.

– А вы, мистер Кеннет?

– То же самое, боцман.