– А вы, мистер Кеннет?

– То же самое, боцман. И также не понял, что это такое.

– А тут и понимать не надо. Чтобы разбить несколько ламп, кувалды не требуется. Наступить башмаком на лампы – и дело сделано. – Он вновь повернулся к Джанет. – А Маргарет не следовало спать. Тем самым она себя обрекла, иначе бы он не осмелился пройти здесь. Ему пришлось бы идти через вашу палату. Я что‑то сегодня совсем ничего не соображаю, как вы считаете?

– Это уж точно. – Девушка вновь улыбнулась ему, но уже без всякого недовольства Во всяком случае, до ястребиного взгляда далеко.

Маккиннон повернулся и обратил свой взор на дверь в послеоперационную палату, которая была чуть‑чуть приоткрыта.

– Вполне логично, – произнёс он, кивая головой. – Зачем утруждать себя и закрывать дверь, когда всем и так станет очевидно, – он просто не подумал обо мне, – что иным образом он войти в палату не мог. Столовая, коридор, операционная, послеоперационная, палата А. Ясно как божий день.

Все двери, конечно, открыты, а разве может быть иначе? Мы сейчас тоже не будем утруждать себя и запирать их. Когда это произошло, кому‑нибудь известно? Наверное, где‑то между запуском двигателей и включением, да?

– Мне кажется, что примерно в это время, – сказал Синклер. – Самое идеальное время и лучшие условия. Примерно через десять минут после запуска двигателей и минут за пять до включения генератора мистер Паттерсон разрешил всем говорить нормально и передвигаться, не производя большого шума. Вокруг почти ничего не было видно, потому что аварийные лампы дают очень слабое освещение. Все возбужденно заговорили. Это можно рассматривать как спад напряжения, как выражение надежды, что удалось ускользнуть от подводной лодки, благодарности, что мы ещё все живы, что‑то в этом роде. Началась ходьба. Так что незаметно исчезнуть и вернуться через минуту не представляло труда.

– Наверное, так и было, – согласился боцман, – причём этот мог сделать либо человек из вашей команды, либо кто‑нибудь из тех, кого мы взяли на борт в Мурманске. Тем не менее, к разгадке мы не приближаемся. Мы так и не знаем, что же за человек имеет доступ к амбулатории. Капитан и вы, мистер Кеннет, меня удивляет только одно: почему вы не позвали сестру Моррисон? Вы же наверняка почувствовали запах хлороформа?

Арчи, успокойтесь, ну так нельзя – укоризненно произнесла Джанет. – Неужели вы не видите, что у них перевязаны даже носы? Почувствуете ли вы что‑нибудь, когда у вас на носу платок?

– Сиделка, вы правы, но только наполовину, – сказал Боуэн. – Я действительно почувствовал запах, но он был слишком слаб. Вся беда в том, что в палате столько пахучих лекарств и антисептических средств, что я даже не обратил внимания.

– Ясно. Вернуться в столовую с губкой, пропитанной хлороформом, он, конечно, не мог. С руками в хлороформе тоже. Минуточку. Я сейчас вернусь.

Боцман взял лампу аварийного света, прошёл в послеоперационную палату, быстро осмотрел её, затем перешел в операционную, где включил свет. Тут же в корзине он нашёл то, что искал, и вернулся в палату А.

– Губка. Вся пропитана хлороформом. Разбитая ампула и пара резиновых перчаток. Совершенно бесполезные.

– Ну, по крайней мере, не для Невидимки, – сказал Синклер.

– Я говорю, бесполезные для нас. Бесполезные в качестве улики. Опять мы остаемся на месте.

Маккиннон уселся за сестринский стол и в каком‑то раздражении уставился на обер‑лейтенанта Клаусена, который метался на кровати.

– И он всё время так?

Синклер кивнул.

– Да, без остановки.

– Думаю, это чертовски раздражает.