– Скорее всего, боцман, вы правы. – Паттерсон посмотрел на пистолеты.

– Один – для меня, а другой – для вас?

– Если вы так решите, сэр.

– Не сходите с ума, кому же ещё доверить оружие? – Паттерсон взял пистолет. – Я никогда не держал в руках оружия, тем более, никогда не стрелял. Но, откровенно говоря, боцман, я совершенно не против этого. Не прочь сделать хотя бы один выстрел. Всего лишь один.

– То же самое я могу сказать и о себе, сэр.

Второй помощник капитана, Ролингс, лежал у штурвала. Осколком снаряда ему срезало голову.

– Где рулевой? – спросил боцман. – Он‑то остался в живых?

– Не знаю. Мне даже неизвестно, кто чём занимался. Возможно, Ролингс послал его за чем‑нибудь. Но, кроме капитана и его старшего помощника, два человека точно уцелело. Макгиган и Джонс, – Макгиган и Джонс? А что они здесь делали?

– Кажется, мистер Кеннет вызвал их для того, чтобы поставить впередсмотрящими на каждый борт судна. Именно поэтому, я думаю, они и уцелели, так же как остались в живых капитан Боуэн и мистер Кеннет.

– Они сильно пострадали?

– Насколько мне известно, нет. Правда, испытали сильный шок, но только и всего.

Боцман прошёл на левый борт корабля. Паттерсон последовал за ним.

Внешне борт не пострадал. Никаких нигде повреждений. Боцман обратил внимание только на сильно обожжённый, некогда серый металлический ящик, расположённый под щитом для защиты от ветра.

– Вот здесь хранилась, уэссекские ракеты, сказал боцман.

Они вернулись на мостик и боцман направился радиорубке, деревянная дверь которой была сорвана. – Я бы не стал смотреть, если бы был на вашем месте, – сказал Паттерсон.

– Бомба угодила прямо в ребят, да?

Старший радист лежал на полу, но узнать его было просто невозможно. Это была какая‑то аморфная масса из мяса, костей и клочков одежды, насквозь пропитанной кровью. Если бы не одежда, можно было бы подумать, что тут лежат окровавленные останки какого‑то животного. Когда Маккиннон отвернулся, Паттерсон заметил, что его сильно загоревшее лицо заметно побледнело.

– Первая бомба, по всей видимости, разорвался прямо у него под ногами, – сказал боцман. – Боже никогда не видел ничего подобного. Я сам займусь им. Интересно, а где третий помощник капитана Бейтсман? Вы имеете хоть какое‑нибудь представление об этом?

– В штурманской рубке. И туда я бы не советовал вам ходить.

Бейтсмана можно было узнать, но не более того. Он все ещё сидел на своём стуле, полунаклонившись, полулёжа на столе, положив то, что осталось от его головы, на окровавленную карту. Маккиннон вернулся на мостик. :

– Я думаю, что их родственникам легче не станет, если они узнают, что эти парни умерли, даже не сознавая этого. Третьим помощником я тоже сам займусь. Я не могу поручить это другим. – Он посмотрел вперёд, на разбитые вдребезги ветровые стекла. «По крайней мере, – подумал боцман, – его больше не будет волновать вопрос о том, чтобы кентский экран давал ясный обзор окружающей обстановки». – Ветер подул в обратную сторону, к востоку, – рассеянно произнёс он. – Наверняка принесёт снег. Это даст нам, по крайней мере, возможность спрятаться от волков, если здесь поблизости есть какие‑нибудь волки.

– Вы считаете, что они могут вернуться и добить нас?

Старшего механика сильно трясло, потому что он привык к теплу машинного отделения, а на мостике было морозно, и ветер задувал со скоростью двенадцать узлов.

– А кто его знает, сэр. Лично я так не думаю. Любой из «хенкелей» мог нас прикончить.