– А кто его знает, сэр. Лично я так не думаю. Любой из «хенкелей» мог нас прикончить. Было бы желание. Если подумать, то и «кондор» мог это сделать.

– Он и так хорошо постарался, если хотите знать моё мнение.

– Ну, не так уж хорошо, как мог бы. Мне, например, известно, что «кондор» обычно несет на своём борту 250‑килограммовые бомбы, то есть весом примерно в 550 фунтов. Несколько таких бомбочек – скажем, три или четыре – и мы бы давно уже пошли на дно. Даже двух было бы вполне достаточно, и они бы разнесли надстройку в щепки, а не просто покурочили её.

– Это вы судите по своему опыту в королевском флоте, боцман?

– Я имею представление о снарядах, сэр. Бомбы сброшенные на нас, были по всей видимости, пятидесятикилограммовые. Вам не кажется, сэр, что было бы неплохо расспросить капитана «кондора» как только он придет в сознание?

– И получить ответы на кое‑какие интересные вопросы, я вас правильно понял? Включая ответ на вопрос, почему он стал бомбить госпитальное судно.

– Пожалуй, да.

– Что вы хотите сказать этим «пожалуй»?

– Существует возможность – правда, весьма слабая, – что он представления не имел о том, что бомбит госпитальное судно.

– Не смешите меня, боцман. Конечно, ему было известно, что он атакует госпитальное судно. Что он, красных крестов не видел?

– Я не пытаюсь его оправдать, сэр, – довольно грубо ответил Маккиннон.

Паттерсон нахмурился. Это было так не похоже на боцмана. Значит, для этого у него есть основания.

– Не надо забывать, сэр, что всего лишь наполовину рассвело. Сверху все вещи кажутся темнее, чем с уровня моря. Заберитесь на дерево и сразу же это поймете. – Поскольку Паттерсон в жизни ни разу не залезал на дерево, ответить что‑либо на слова боцмана он не мог. – Далее. Поскольку он летел прямо со стороны кормы, он не мог видеть опознавательных знаков по бортам судна, а так как он летел на очень низкой высоте, он был просто не в состоянии разглядеть красный крест на носу – здесь поле зрения закрывала надстройка.

– Но есть ещё красный крест на кормовой части палубы. Даже если только едва рассвело, он должен был увидеть его.

– Нет, если учитывать то огромное количество дыма, которое вы напустили, когда пошли полным ходом.

– Что ж, вполне возможно.

Слова боцмана его явно не убедили, и он с некоторым нетерпением наблюдал за тем, как тот крутанул совершенно ненужный ныне штурвал и проверил компасы, надеяться на восстановление которых было просто бессмысленно.

– Мы так и будем здесь стоять? – недовольно проворчал Паттерсон. – Все равно ничего сейчас сделать мы не можем, а я чертовски замёрз. Предлагаю пройти в капитанскую каюту.

– Я как раз собирался предложить вам то же самое, сэр.

Температура в каюте была чуть выше нуля, но, тем не менее, в ней было значительно теплее, чем на мостике, а кроме того, что самое важное, здесь не дул ветер. Паттерсон сразу же прошёл к бару и вытащил бутылку виски.

– Если вы можете это сделать, почему мне не сделать то же самое. А капитану объясним потом. Я не очень люблю ром, но выпить просто необходимо.

– Для профилактики? Чтобы не заболеть пневмонией?

– Что‑то в этом роде. Вы присоединитесь ко мне? – Да, сэр. Холод меня не особенно волнует, но выпить необходимо, судя по тому, что меня ожидает в ближайшие час или два. Как вы считаете, сэр, восстановить управление машинами можно?

– Наверное, но придется сильно попотеть. Я попрошу Джемисона заняться этим.

– Это не так уж важно. Я знаю, что все телефоны вышли из строя, но восстановить телефонную связи много времени не займёт.