Боцман вернулся через пять минут, а старший механик – через пятнадцать. Паттерсон был мрачен.

– Не повезло, сэр?

– Да, чёрт побери. Угадали. Они оба находятся под влиянием седативных препаратов. Пройдет немало часов, прежде чем они начнут приходить в себя. Но даже если они очнутся, доктор Сингх, по его словам, собирается вновь напичкать их лекарствами. Они, правда, пытались сорвать бинты со своих лиц, и он вынужден был забинтовать им руки. Даже находясь в беспамятстве, утверждает доктор, люди пытаются сорвать то, что раздражает их. Впрочем, их руки тоже обгорели, не так сильно, но обгорели, поэтому бинты вполне уместны.

– Но есть специальные ремешки для привязывания рук к кроватям.

– Доктор Сингх упоминал об этом, правда, он сказал, что вряд ли капитану Боуэну понравится, когда он придет в себя, видеть себя в буквальном смысле связанным на своём собственном корабле. Кстати, относительно пропавшего рулевого – Хадсона. Ему поломало рёбра, одно из которых прошло сквозь лёгкое. Доктор говорит, что он в очень тяжёлом состоянии. Ну, а как у вас?

– То же самое, что и у вас. Полный нуль. Рядом с Бейтсманом лежали параллельно линейки. Думаю, что он прокладывал курс.

– И вы ничего не смогли понять по карте?

– Это уже была не карта, а пропитанная кровью тряпка.

Глава 3

Шёл сильный снег, а с востока дул пронзительный ветер, когда они хоронили своих мертвых в почти стигийском мраке раннего утра. Кое‑какое освещение уже было. По‑видимому, диверсант, более чем удовлетворённый результатами своей утренней активности, почивал на лаврах. Палубы освещались прожекторами, но свет из‑за густого снега был нечётким, рассеянным, только подчёркивая мрачность погребального обряда. С фонариком в руке старший механик Паттерсон провёл заупокойную службу. С таким же успехом он мог объявлять последние цены на фондовой бирже, ибо ни одного его слова не было слышно. Мёртвые – один за другим, в белых саванах, накрытые британским флагом, – соскальзывали с поднятой доски и исчезали, погружаясь в глубины Баренцева моря. Никаких гудков, никаких горнистов, ничего. Единственным реквиемом им служили завывания ветра, рвавшего на части надстройку.

Дрожа от холода, посиневшие и побледневшие участники погребального обряда возвратились в единственное сравнительно тёплое место, оставшееся на «Сан Андреасе», – в госпиталь, точнее, в столовую и комнату отдыха, которые располагались между палатами и каютами.

– Мы вам крайне обязаны, мистер Маккиннон, – произнёс доктор Сингх, участвовавший в траурной церемонии. Он всё ещё стучал зубами. – Очень быстро и по делу. Наверное, эта задача для вас была не из приятных?

– Мне помогали шесть добровольцев, – отозвался боцман. – Это больше сказалось на них, нежели на мне. – Боцман не стал объяснять, что он имел в виду. Всем прекрасно было известно, что невозмутимые жители Шетландских островов переносят жизненные невзгоды гораздо легче других.

Он посмотрел на Паттерсона:

– У меня есть предложение, сэр.

– Как матроса, служившего в королевском флоте?

– Нет, сэр. Как рыбака. Мы, как никак, находимся поблизости от тех районов, где работают арктические трайлеры. Кстати, надо выпить за отошедших в мир иной.

– Присоединяюсь. Правда, не из желания соблюсти традиции или по сентиментальным причинам, – произнёс доктор Сингх, продолжая стучать зубами, – а из чисто медицинских соображений. Не знаю, как вы, но мои кровяные шарики нуждаются в помощи.

Боцман бросил взгляд на Паттерсона, который одобрительно кивнул.

Маккиннон повернулся и посмотрел на низкорослого с веснушчатым лицом юношу, который стоял на почтительном расстоянии.