– Как вы узнали, что я с Шетлендских островов?

– Некоторые сиделки любят поболтать со мной. Кроме того, я обратил внимание на то, что мы постоянно придерживаемся направления на запад. Так что, как видите, всё очень просто. Никаких проблем.

– Да, действительно никаких проблем, – согласился Джемисон, – как будто вы пианист и исполняете Рахманинова.

– Вы чересчур преувеличиваете мои скромные способности, – с улыбкой ответил Ульбрихт. – Единственная проблема возникнет, когда нам необходимо будет подойти к берегу, что, безусловно, нужно делать только днём. В это время года туман в северных водах довольно обычное явление, а я не умею управлять судном в тумане без радио и компаса.

– Скорее всего, это особой проблемы не составит, – заметил Маккиннон.

– Невзирая на военные действия, вдоль восточного берега до сих пор довольно большое движение судов, так что у нас наверняка будет шанс подцепить какое‑нибудь судно, которое станет нашим проводником и поможет добраться до гавани.

– Согласен, – произнёс Ульбрихт. – Корабль с красными крестами трудно не заметить, тем более, если у этого корабля нет трубы. – Он сделал большой глоток, задумался, а затем сказал:

– Вы собираетесь отправить меня обратно в госпиталь?

– Естественно, – сказал Синклер. – Там ваше место. А почему это вас так интересует?

Ульбрихт посмотрел на Джемисона.

– Я просто ожидал, что какое‑то время буду управлять движением судна.

– Ожидали, лейтенант? «Рассчитывали» – так будет точнее.

– Ожидал, что буду управлять движением, когда будут позволять погодные условия. Дело в том, что мне не очень хочется тащиться вниз, назад в госпиталь, и подыматься каждый раз, когда необходимо сделать расчет по звёздам. Может быть, я лягу здесь, в капитанской каюте?

– Лично у меня никаких возражений нет, – сказал Джемисон. – А как вы на это смотрите, доктор Синклер?

– В этом есть какой‑то смысл. Нельзя сказать, что лейтенант Ульбрихт в критическом состоянии. Это даже будет способствовать его быстрейшему выздоровлению. А я буду заглядывать каждые два‑три часа и следить за его здоровьем.

– А вы что скажете, боцман?

– Просто прекрасное решение. И с точки зрения сестры Моррисон тоже. Могу себе представить её реакцию.

– Конечно, со мной кто‑нибудь будет?

– С вами? – переспросил Синклер. – Вы имеете в виду сиделку, лейтенант?

– Нет, не сиделку. При всём моём уважении к вашим милым девушкам, доктор Синклер, я думаю, от них будет мало толку, если тип которого вы называете Невидимкой, вдруг задумает уничтожить секстант и хронометр, а я чувствую, что я не в том состоянии, когда можно отразить преднамеренный налёт. Кроме того, он, естественно, будет избавляться от свидетелей, а мне это совершенно не нравится.

– Никаких проблем, лейтенант, – сказал боцман. – Он будет стремиться избавиться либо от Нейсбая, либо от меня. И я не думаю, что ему это понравится. А вот нам, пожалуй, наоборот.

Синклер с печальным видом покачал головой.

– Сестре Моррисон всё это ужасно не понравится. Ещё раз ударили по её авторитету. В конце концов, лейтенант – её пациент, а не мой.

– Вновь никаких проблем. Скажите ей, что лейтенант упал за борт, – съязвил Маккиннон.