Боцман улыбнулся.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы считали меня хулиганом. Сестра Моррисон?

– Вам же известно моё имя?

– Да, известно. Знаю я также и то, что вы собирались что‑то сказать, затем передумали, а теперь пытаетесь уйти от этого разговора.

– Нет. Да. Точнее, не совсем. Всё это трудно, а я не умею говорить о подобных вещах. Сегодня утром я слышала, как рассказывали о вашей семье. Это как раз было перед тем, как мы поднялись сюда. Простите, мне очень жаль.

– Джанет вам рассказала?

– Да.

– Но я из этого секрета не делаю.

– Они погибли от взрыва бомбы, которую сбросил немецкий лётчик. – Она долго смотрела на него, а затем покачала головой. – И вдруг появляется другой немецкий лётчик, вновь бомбит невинных людей, и вы первым встаете на его защиту.

– Не надо делать из меня героя или превращать в ангела, хотя я не уверен, что это комплимент. Что вы ждёте от меня? Чтобы я в ярости набросился на невинного человека?

– Вы? Не надо говорить чепухи. Может, я сморозила глупость и этого не стоило говорить, но вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Я ведь слышала об унтер‑офицере Маккинноне, награждённом медалью Британской империи, медалью «За выдающиеся заслуги» и бог знает ещё какими наградами, который лежал в госпитале на Мальте, когда узнал о том, что произошло с его семьёй. Итальянский бомбардировщик сбросил бомбу на вашу подводную лодку. Похоже, вражеские бомбардировщики так и липнут к вам.

– Джанет об этом неизвестно.

Сестра Моррисон улыбнулась.

– Мы с капитаном Боуэном почти друзья.

– Капитан Боуэн, – произнёс Маккиннон без всякой злобы, – старая сплетница.

– Капитан Боуэн – старая сплетница. Мистер Маккиннон – старая сплетница. И мистер Паттерсон. И мистер Джемисон. Все вы старые сплетницы.

– О боже! Это серьёзное обвинение, сестра. Простите. Маргарет.

– Старые сплетницы либо говорят чуть слышно, либо тихо шушукаются. Когда двое из них, трое, а то и все четверо шепчутся, сразу же чувствуется напряжение, какой‑то страх... нет, это не совсем точное слово, лучше сказать – дурное предчувствие. Возникает вопрос: почему они шепчутся?

– Может быть, у них есть секреты?

– Я заслуживаю гораздо лучшего к себе отношения, чем это.

– У нас на борту диверсант.

– Я знаю это. И все это знают. И те, кто шепчутся, тоже это знают. – Она уставилась на него немигающим взглядом. – И всё же я заслуживаю лучшего к себе отношения. Вы не доверяете мне?

– Доверяю. За нами идет охота. У кого‑то на борту «Сан‑Андреаса» есть радиопередатчик, который постоянно посылает сигнал. Люфтваффе и немецкие подводные лодки точно знают, где мы находимся. Кто‑то выслеживает нас. Кто‑то хочет захватить «Сан‑Андреас».

Она долго смотрела ему в глаза, как бы пытаясь найти ответ на вопрос, который сама была не в состоянии сформулировать.

Маккиннон покачал головой и сказал:

– К сожалению, это всё, что мне известно. Вы должны верить мне.

– Я вам верю. Кто мог бы посылать этот сигнал?

– Это может быть кто угодно. Я полагаю, что это кто‑то из членов нашей команды. А может, и человек с «Аргоса». Может быть, кто‑то из больных, которых мы взяли в Мурманске. Но кто точно, мне неизвестно.

– А зачем мы им нужны?

– Если б я это знал, я смог бы найти ответ на многие вопросы. К сожалению, понятия не имею.

– Как они могут, нас захватить?

– С помощью подводной лодки. Другого способа нет. Надводных кораблей у них здесь нет, а авиация отпадает.