– «Сан‑Андреас» – хорошее название. Кто бы ни придумал его, поступил правильно, правда, под названием «Сан‑Андреас» фигурирует какое‑то знаменитое, а может быть, малоизвестное землетрясение или что‑то в этом роде. – Он схватился за край койки, ибо в этот момент судно сильно встряхнуло, и оно накренилось. – Похоже, сейчас тоже начинается землетрясение.

– Название предложил мистер Кеннет, у которого временами довольно странное чувство юмора. Ещё неделю назад наш корабль назывался «Океанская красавица». Когда же наша серая окраска сменилась цветами Красного креста – белым, зеленым и красным, мистер Кеннет решил, что мы просто обязаны сменить название. Этот корабль был построен в Ричмонде, штат Калифорния, а в этом городе расположен филиал фирмы «Сан‑Андреас». Называется он «Хейуордс‑фолт» – «вина охотника». Мистер Кеннет утверждал, что «Сан‑Андреас» – более романтичное имя, нежели «Хейуордс‑фолт». Кроме того, ему казалось забавным назвать судно именем района, где произошло землетрясение. – Маккиннон улыбнулся. – Интересно было бы знать, считает ли он свою идею забавной сейчас?

– Ну, я думаю, со вчерашнего утра, когда я сбросил бомбы, у него более чем достаточно времени для размышлений. Наверняка он успел пересмотреть своё решение задним числом. – Ульбрихт с силой ухватился за край койки, так как «Сан‑Андреас» вновь сильно встряхнуло. – Похоже, погода не улучшилась. Да, мистер Маккиннон?

– Нет, не улучшилась. Именно об этом я пришёл переговорить с вами, лейтенант. Сила ветра двенадцать. Темнота. Буря сильнее, чем прежде. Видимость практически нулевая. Звёзды увидеть в течение нескольких часов шанса не будет. Я думаю, вам будет гораздо лучше в госпитале.

– Конечно, нет. Чтобы добраться до госпиталя, мне придется пробиваться сквозь ураган, а не через бурю. Человеку в таком ослабленном состоянии, как я? Даже думать нельзя об этом.

– Внизу теплее, лейтенант. Удобнее. И трясёт, естественно, меньше.

– Дорогой мой мистер Маккиннон, как вы могли упустить из виду самую важную приманку – очаровательных сиделок. Нет, благодарю вас. Я предпочитаю капитанскую каюту, не говоря уж о капитанском виски. Проблема же, безусловно, заключается в том, что вы боитесь, что надстройка может в любой момент свалиться в море, и вы хотите вытащить меня отсюда, пока этого не произошло. Разве не так?

– Ну‑у, – протянул Маккиннон, коснувшись балки над головой. – Она действительно немного непрочная.

– Пока вы здесь, конечно.

– Я должен выполнять свои обязанности.

– Немыслимо. На кон поставлена честь Люфтваффе. Вы остаетёсь, и я остаюсь.

Маккиннон не стал спорить. Как бы то ни было, но втайне он был доволен решением Ульбрихта. Он постучал по барометру и поднял брови.

– Три миллибара?

– Выше?

– Выше.

– Значит, ещё есть надежда.

– Пройдет немало часов, пока улучшится погода, если это действительно произойдёт. Тем не менее, надстройка может свалиться в любой момент. Даже если этого не случится, наша единственная надежда – снегопад.

– Ну, а если снег перестанет идти?

– Тогда объявится ваша подводная лодка.

– Вы уверены в этом?

– Да. А вы?

– Боюсь, что да.

Три часа спустя, примерно в пять часов пополудни, когда Маккиннон этого и ожидал, погода начала меняться, сперва почти незаметно, затем с необыкновенной быстротой. Ветер стих, волны успокоились, перейдя на рябь, «Сан‑Андреас» почти больше не кренило, лёд на палубах перестал представлять угрозу, а надстройка угомонилась, как будто не было никаких рычаний и стонов.