– Вы имеете в виду бумаги с фамилиями, датами рождения и тому подобное? Да, сэр?

– Да. Мне придется выписывать свидетельства о смерти.

– Я прослежу за этим.

– Благодарю вас, боцман. – Синклер попытался улыбнуться, но это ему не удалось. – Как всегда, самую грязную работу я оставляю вам.

С этими словами он вышел из палаты, довольный тем, что может уйти.

Боцман повернулся к Джемисону.

– Могу я на время позаимствовать у вас Маккриммона, сэр?

– Конечно.

– Маккриммон, отыщите Керрана и Трента. Скажите им, что произошло. Керран знает, каких размеров необходимо брать парусину.

– А иглы и нить, боцман?

– Керран по специальности изготовитель парусов, так что предоставьте всё ему. Можете также передать ему, что здесь необходимо провести уборку.

– Уборку? – произнёс Джемисон, когда Маккриммон вышел. – Это же мерзкая работа. Почему‑то вы, Маккиннон, всегда беретесь за самую грязную работу. Честно говоря, я даже не представляю, как вы можете её осуществлять. Если происходит что‑то ужасное или надо сделать что‑то неприятное, вы всегда вызываетесь первым.

– На сей раз нет. Первым, сэр, придется быть вам. Надо сообщить о том, что произошло, капитану, а затем – Паттерсону. Но самое худшее – хуже и не придумаешь – кто‑то должен сказать об этом медицинскому персоналу, а вот этого, откровенно говоря, мне бы совершенно не хотелось делать.

– Девушки. Господи, я как‑то даже не подумал об этом. Да, сообщать им об этом я тоже не хотел бы. Боцман, а не думаете ли вы, учитывая, что вы их хорошо знаете...

– Нет, не думаю, сэр, – едва улыбнувшись, ответил Маккиннон. – Разумеется, как офицер, вы же не станете посылать к подчиненным кого‑нибудь другого, если вы сами в состоянии сделать это.

– К подчиненным! Ну, это уж чересчур! Очень хорошо. Надеюсь, больше не будет разговоров о том, что я якобы увиливаю от своих обязанностей, но с данного момента мне вас стало меньше жаль.

– Прекрасно, сэр. И вот ещё что: когда вы здесь закончите с уборкой, пусть ваши люди заделают дыру в шпангоуте. Я думаю, что они уже навострились это делать.

– Конечно. Будем надеяться, что это последняя заплата.

Джемисон вышел, а Маккиннон от нечего делать стал смотреть по сторонам. Его внимание в одном из углов палаты привлекла довольно большая деревянная коробка, и то только потому, что от взрыва её крышка несколько съехала в сторону. Не без труда боцман открыл крышку и несколько секунд просматривал содержимое коробки. Он закрыл крышку и, подняв кувалду, осторожно поставил коробку на место. Прямо на крышке большими красными буквами было выведены слова: «ОСТАНОВКА СЕРДЦА».

Маккиннон тяжело опустился за обеденный стол, за которым, как будто так и следовало ожидать, сидели пострадавшие сестра и сиделка – с таким видом, как будто они только что встали с постели, а на самом деле поставленные на ноги сестрой Марией и сиделкой Айрис; лейтенант Ульбрихт, совершенно позабывший, что был на волосок от смерти, и по существу вернувшийся к прежнему состоянию, что выразилось в том, что он уселся меж двух девушек. Синклер, Паттерсон и Джемисон устроились за круглой боковиной стола. Маккиннон задумчиво посмотрел на Ульбрихта, а затем обратился к доктору Синклеру:

– Не хочу ставить под сомнение вашу профессиональную компетентность, но лейтенант уже здоров и может вставать и ходить?

– Моя компетентность никого не интересует. – По всему было видно, что доктор Синклер всё ещё не отошел от шока, вызванного смертью его коллеги.