Вадичка доходчиво растолковал технику анального секса.

— Теперь дошло?

— Да. Теперь я её да. Теперь она у меня не забалует, — Михрютка предвкушающе потряс кулаком. Восхищенно зацокал. — И как это Вы, Вадим Кириллович, про всё так много знаете? Это ж сколько надо учиться.

После первого же инструктивного занятия Михрютка проникся к наставнику таким безграничным уважением, что обращался не иначе как на "вы" и по имени-отчеству.

— Ладно, ладно, еще не тому обучу, — Вадичка польщенно похлопал его по щеке. — Я пока сосну чуток, а ты покидай камни. Только отъедь в сторону, чтоб не греметь!

Довольный собой, Вадичка раскинулся на траве. Он чувствовал себя миссионером, несущим культуру диким туземцам. А Антон просто чувствовал себя совершенно переполненным счастьем.

* * *

Однажды он вернулся далеко за полночь. Листопад, как обычно, отсутствовал. Зато Вадичка вопреки обыкновению не спал. Лежал с открытыми глазами на приступочке и, не мигая, смотрел в темный потолок.

— Нагулялся вволю? — процедил он, дождавшись, когда приятель вскарабкается на печь.

— Да. А ты что один? Девиц ведь полно, — счастливому Антону хотелось, чтоб рядом были счастливы все остальные. Даже Непомнящий.

— Девиц! Хватаетесь за что ни попадя, — со смешком огрызнулся тот. — Знай, мальчик: вкусивший "Абрау-Дюрсо" на дешевую бормотуху размениваться не станет. Вот до Твери доберусь, а там Вике себя во всю мощь покажу. Сказать о том, что накануне отъезда он получил от Вики отлуп, Вадичке не позволило самолюбие. Но и слышать в темноте счастливое дыхание другого было нестерпимо. — А ты, небось, с Ликой опять валандался?

Тон его Антону не понравился, и он предостерегающе свесился вниз:

— Предположим. Что с того?

— Да ничо. Дрючь на здоровье. Для друга не жалко.

— Что-о?!

— Неужто не говорила? — Вадичка ощерился. — Глазки-то, поди, закатывала? О, это она любит, под девочку поломаться!.. Ты чего вылупился? Или — до сих пор не отымел, что ли? От пентюх! Классик платонической любви. Кончай ты эти антимонии. Завтра сразу за вымя хватай. То-то заорет от удовольствия… Чего молчишь? Спишь, что ли?! Тогда спокойной ночи.

Антон лежал, опустошенный, глядя в близкий потолок. Вцепился зубами в руку, чтоб не всхлипнуть. И только беззвучно содрогался, мотая от безысходности головой.

Вскорости захрапел сгадюшничавший, а потому вернувшийся в хорошее расположение духа Непомнящий.

Уснуть Антон больше не смог. Он спрыгнул на пол, тихонько оделся и выскользнул из избы. Добрел до барака студенток, забарабанил в окно.

— Кто еще? — выглянуло чье-то заспанное лицо.

— Лику позови! — потребовал Антон.

— Да ты вообще-то!.. Знаешь, сколько сейчас?!

Послышались встревоженные голоса.

— Зови, говорю. А то дверь выломаю! — он взошел на крыльцо и впрямь от души пристукнул по ней сапогом.

Через несколько минут засов открылся. Перед ним стояла наспех одетая, тревожно всматривающая Лика:

— Господи, Антошка, что случилось?

— Пошли! — грубо схватив за руку, он оттащил ее к сараю.

— С Непомнящим гуляла? — выдавил он из себя. Ожидая с надеждой, что она тут же влепит ему крепкую затрещину или фыркнет презрительно, выдав что-то в своем негодующе- язвительном тоне насчет подлых жирных клеветников и доверчивых пентюхов, и тогда он со сладким восторгом станет вымаливать у нее прощение.