Тот оглянулся вокруг и, заметив, что все смотрят на него, не знал, куда девать глаза.

— Ни дать, ни взять, маркиз, — подтвердил его новый приятель.

— Удивительное дело! — промолвила, томно вздыхая, капитанша.

— Вы не знакомы с маркизом, сэр? — осведомился ея супруг.

Мистер Симон Тоггс пробормотал отрицательный ответь.

— Если-б вы были с ним знакомы, — продолжал капитан Уольтерс, то убедились бы, насколько вы вправе гордиться сходством с ним: это в высшей степени изящный господин самой привлекательной наружности.

— В самом деле так! Совершенно верно! — с жаром подхватила Билинда.

При этом ея глаза встретились с глазами Симона Тоггса, и она стыдливо потупилась

Все это было в высшей степени лестно для самолюбия Тоггсов. Когда же при дальнейшем разговоре выяснилось, что мисс Шарлота Тоггс была точною копией одной титулованной родственницы миссис Билинды Уотерс, а сама миссис Тоггс настоящим двойником вдовствующей герцогни Добльтон, то их восторг по поводу приобретения такого милаго и приятнаго знакомства не знал пределов. Даже гордое достоинство капитана Уольтера Уольтерса смягчилось до того, что он позволил мистеру Джозефу Тоггсу уговорить себя разделить с новыми друзьями скромное угощенье на палубе, состоявшее из холоднаго паштета с голубями, который запивали хересом. И самая оживленная беседа, при содействии таких приятных возбуждающих, не прерывалась до той минуты, когда путешественники достигли Гамсгэтской пристани.

— Прощайте, душечка, — сказала капитанша Уотерс мисс Шарлоте как раз перед началом суматохи, сопровождающей высадку пассажиров с парохода. — Завтра утром мы увидимся на пляже, а так как мы уверены, что найдем себе к завтрашнему дню квартиру, то, надеюсь, будем с вами неразлучны на будущее время.

— О, разумеется! — с жаром подхватила мисс Шарлота Тоггс.

— Ваши билеты, леди и джентльмены! — возгласил человек у пароходнаго кожуха.

— Не требуется ли носильщик, сэр? — приставала ватага блузников.

— Идем же, моя милочка! — звал жену капитан Уольтерс.

— Прощайте, — сказала она, — прощайте, мистер Симон.

И после крепкаго рукопожатия, сильно взвинтившаго нервы милейшаго юноши, капитанша затерялась в толпе. Перед Симоном мелькнули еще раз лишь ботинки блошинаго цвета, проворно спускавшиеся по ступеням траппа, белый платочек, которым махнули в знак приветствия, и жгучий взор черных очей. Чета Уольтерсов исчезла, покинув юнаго Тоггса одиноким в бездушном мире.

Молча и разсеянно следовал этот чувствительнейший молодой джентльмен за своими почтенными родителями и вереницей блузников с тачками по дамбе, пока толкотня и шумная суматоха кругом не заставили его опомниться. Солнце сияло ярко; море, приплясывая под собственную музыку, весело катило свои волны; множество публики прогуливалось туда и сюда; молодыя девицы хихикали потихоньку между собою, пожилыя лэди разговаривали; нарядныя няньки щеголяли своими туалетами, а их маленькие питомцы шмыгали взад и вперед под ногами и даже между ног взрослых с самой беззаботной игривостью, потешая присутствующих. Были тут и старые джентльмены, старавшиеся открыть отдаленные предметы в длинные телескопы, и молодые, выставлявшие на показ самих себя в отложных воротничках, леди с складными стульями на руке и кресла на колесах с больными; компании, ожидающия на пристали прибытия других компаний на пароходе. Всюду только и звучали: говор, смех, приветствия и веселье.

— Извозчика, сэр! — закричало хором десятка полтора свободных возниц с полудюжиной мальчишек в придачу, едва мистер Джозеф Тоггс ступил на улицу во главе своей маленькой свиты.

— Наконец-то дождался хорошаго седока! — воскликнул один, с насмешливой учтивостью дотрогиваясь до полей своей шляпы.