— Наконец-то дождался хорошаго седока! — воскликнул один, с насмешливой учтивостью дотрогиваясь до полей своей шляпы. — Очень раз вас видеть, сэр, — целых шесть недель поглядывал, не пожалует ли ваша милость. Прыгайте ко мне живее, сэр!

— Славная, легкая пролеточка и резвая лошадь, сэр, — подговаривал другой: — бежит по четырнадцати миль в час, так что все сливается перед глазами от скорой езды.

— Поместительная муха  для вашей поклажи, сэр, настоящая шпанская, — острил третий.

— Вот для вас экипаж, сэр! — подхватил его товарищ, вкочив на козлы и побуждая разбитую седую клячу тряхнуть стариной, пустившись вскач. Извольте взглянуть на лошадку, сэр: смирна, как ягненок, а уж ретива, — что твой паровик!

Преодолев соблазн воспользоваться услугами даже такой доблестной четвероногой твари, мистер Джон Тоггс подал знак владельцу грязной колымаги зеленоватаго цвета, обитой внутри линючим полосатым тиком; и когда в ней разместили багаж вместе со всей семьею, то животное в оглоблях, покружив с четверть часа на одном месте, согласилось, наконец, тронуться на поиски квартиры.

— Сколько найдется у вас кроватей? — закричала миссис Тоггс из рыдвина, обращаясь к женщине, отворившей дверь в первом доме с билетиком о сдаче комнат постояльцам.

— А сколько вам нужно, сударыня? — сказали ей, разумеется, на это.

— Три.

— Не угодно ли войти, сударыня?

Миссис Тоггс вышла из экипажа. Семейство не переставало ахать от восторга. Великолепный вид на море из лицевых окон — прямо роскошь! — Короткая пауза. Миссис Тоггс вернулась обратно.

— Одна комната с одним матрасом.

— Для какого же чорта не сказать этого сразу? — довольно раздражительно спросил мистер Джозеф Тоггс

— Не знаю, — отвечала жена.

— Негодяи! — воскликнул вспыльчивый Симон.

Новый билетик у входа. Новая остановка. Тот же вопрос; тот же ответ — одинаковый результат.

— Для чего им водить людей за нос, не понимаю! — вознущ лея мистер Джозеф Тоггс, потерявший всякое терпение.

— Не могу сказать, — отвечала невозмутимая миссис Тоггс.

— Таков ужь здесь обычай, сэр, — вмешался извозчик, стараясь дать удовлетворительное обяснение нелепой оказии, и они тронулись дальше, чтоб продолжат свои разведки, натыкаясь на новыя разочарования

Уже смеркалось, когда их «муха», — быстрота движения которой не соответствовала ея названию, — вскарабкавшись на четыре или пять крутых пригорков, остановилась у крыльца одного запыленнаго дома с венецианским окном, из котораго открывался дивный вид на море, если высунуться из него до половины туловища, сильно рискуя вывалиться на двор. Миссис Тоггс произвела рекогносцировку. Внизу гостиная и три клетушки над нею с одной постелью в каждой. Дом на две половины. Хозяева помещаются по другую сторону сеней. Пятеро детей пили молоко с кипятком в столовой, а шестой малыш, изгнанный оттуда за дурное поведение, ревел благим матом, катаясь по полу в сенях.

— Как цена? — осведомилась нанимательница.

Хозяйка раскидывала умом, не накинуть ли ей лишнюю гинею, и потому, слегка покашливая, притворялась, будто бы не разслышала вопроса.

— Как цена, говорю я? — повторила миссис Тоггс, повысив голос.

— Пять гиней в неделю с услугами, сударыня, — отвечала содержательница меблированных комнат.

(Под «услугами» подразумевалась привиллегия звонить, сколько душе угодно, ради собственной потехи).

— Дорогонько! — заметила приезжая.

— Ах, что вы, сударыня! — возразила хозяйка с снисходительной улыбкой сожаления к такому незнанию местных нравов и обычаев.